Трагедия закона
Шрифт:
Снова раздался скрип — это судья повалился обратно в постель. Через секунду-другую храп возобновился.
Дерек и Хильда с излишней предосторожностью, на цыпочках вышли из комнаты. За дверью ее светлость повернулась к нему, глаза у нее блестели, дыхание было учащенным.
— Слава Всевышнему! — сказала она. — Мы поспели как раз вовремя.
— Да, — согласился Дерек. — Счастье, что вы почувствовали запах: — Он говорил запинаясь, в голове настойчиво билась мысль: если бы он караулил как следует, этого бы никогда не случилось.
— Как вы думаете, он не пострадал? — взволнованно спросила Хильда. — Не нужно ли вызвать доктора?
В голове Дерека постепенно начинало проясняться.
— Не думаю, — сказал он. — Газа в комнате было не много, иначе это и на нас сказалось бы. А к тому времени, когда мы вышли, воздух был совершенно чистым. Возможно, утром у него поболит голова, но, кроме этого, уверен, никаких последствий не будет. Странно, — добавил он, ощущая неестественную для человека в состоянии физической усталости четкость мысли, — странно, что в комнате не скопилось гораздо больше газа. Должно быть, кран был отвернут лишь чуть-чуть.
— Я не обратила внимания, — ответила Хильда. — Просто завернула его как можно крепче, пока шипение не прекратилось.
— Я в этом плохо разбираюсь, — продолжал Дерек, — но судья спит уже более пяти часов. Если бы он просто не довернул кран, когда ложился спать, к настоящему моменту уже весь дом пропах бы газом, даже при минимальной утечке. Но шипение различалось отчетливо, когда мы вошли в комнату.
— Это значит, что кран отвернули недавно, — догадалась Хильда.
— Похоже на то, не так ли?
— Кто-то проник в спальню и сделал это… — ее голос угрожающе повысился, — пока вы, как предполагалось, должны были наблюдать… пока вы спали…
— Я не спал, — огрызнулся Дерек.
— Я могла подойти к вам вплотную, и вы бы ничего не заметили, если бы я позаботилась о том, чтобы ступать бесшумно. Точно так же любой мог войти в комнату и выйти из нее.
Обвинение, Дерек это понимал, было отнюдь не беспочвенным, но, исходившее от нее в сложившихся обстоятельствах, оно показалось ему чудовищно несправедливым. И это заставило его выпалить то, о чем он тут же пожалел:
— Я не думаю, что кому-то удалось бы это сделать. В конце концов, если это не было случайностью, то вовсе не значит, что он не сделал этого сам.
Ему не было нужды смотреть в лицо Хильде, чтобы понять, что она смертельно оскорблена. После ледяного молчания она лишь сдержанно произнесла:
— Думаю, теперь вам лучше отправиться спать. Обсудим это утром, когда… когда вы будете более адекватны.
Не сказав больше ни слова, Дерек пошел к себе, но заснул далеко не сразу. Этот эпизод очень взволновал его гораздо больше, чем все, что случилось прежде в изобилующей тревогами истории этого турне. Впервые произошло нечто, от чего нельзя было просто так отмахнуться как от пустой угрозы или вульгарной шутки. Нынешнее происшествие можно было объяснить лишь преднамеренной попыткой покушения на жизнь судьи. Если бы Хильда вовремя не вышла на сцену и не учуяла запах газа, он мог задохнуться. До сих пор Дереку очень не хотелось верить в реальность угрозы, и это нежелание, а также стремление найти оправдание своей явной несостоятельности в роли стража заставили его сделать поспешное предположение о попытке самоубийства — предположение, в которое он сам, в сущности, не верил.
Но если это и впрямь было покушением на Барбера, то приходилось признать факт, что предпринято оно кем-то из домашних. Резиденция хорошо охранялась, шансы проникнуть в нее снаружи были ничтожны. Дерек еще раз перебрал в памяти всех, кого так часто видел и так мало знал. На первый взгляд, подозревать любого из них было абсурдно, поскольку, не говоря уж обо всем остальном, смерть судьи неминуемо привела бы всех к потере своих исключительно теплых и доходных мест. Он также вспомнил, что Бимиш («подозреваемый номер один», как, несомненно, окрестил бы его любимый романист-детективщик Дерека) был прекрасно осведомлен о системе ночных дежурств. Разве стал бы он рисковать быть застигнутым на месте преступления, при том что его повседневные служебные обязанности предоставляли бесчисленное количество возможностей, куда более подходящих для преднамеренного убийства?
При этой мысли странная идея забрезжила в голове Дерека. Предположим, что Бимиш прокрался в спальню Барбера и отвернул кран не с намерением убить судью, а просто в качестве злой шутки, дабы продемонстрировать неэффективность ночных бдений маршала, и что собирался вернуться чуть позже, чтобы закрутить кран и посмеяться над заснувшим стражем. Фантастичное предположение, но вполне согласующееся с тем, что Дерек успел узнать о злобном чувстве юмора этого человека. А если так, то неожиданное появление Хильды испортило ему все удовольствие. Дерек решил на следующий День внимательно понаблюдать за Бимишем — не выдаст ли тот ненароком своей осведомленности в ночном происшествии?
Потом он перешел к рассмотрению кандидатур Сэвиджа и Грина и с огорчением обнаружил, что их личности в качестве потенциальных убийц по-прежнему остаются для него такими же белыми пятнами, как и раньше. Он решил, что впредь следует сблизиться с ними и изучить их индивидуальности, но как это сделать, не имел ни малейшего понятия. Миссис Скуэр, разумеется, можно было сразу исключить. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: она не из тех женщин, которые способны встать в три часа утра, чтобы кого-нибудь убить, или по любой иной причине, если только ею внезапно не овладела какая-нибудь жуткая мания. Таким образом, оставалась еще лишь одна возможная подозреваемая — сама Хильда. И здесь очередная, еще более невероятная идея пришла ему в голову: она пустила газ в комнате мужа единственно ради того, чтобы получить удовлетворение, «раскрыв» покушение и предотвратив его. Другой причины такого поступка, кроме удовольствия от демонстрации реальной необходимости продолжать ночные дежурства, он не мог себе представить, но готов был признать, что Хильда может иметь мотив, недоступный его пониманию. Не исключено, что она немного безумна, и безумие это проявилось в том, что она вообразила себе некий заговор против судьи и подстроила серию инцидентов в оправдание своей фантазии. В конце концов, мания преследования не такое уж редкое проявление умопомрачения, а в данном случае она могла просто принять необычную форму. Дерек поиграл с этой идеей и в какой-то момент даже готов был поверить, что нашел ключ к разгадке всей тайны, но вскоре понял, что это не годится. Он видел лицо Хильды и когда она откусила отравленную конфету, и сразу после нападения в Уимблингэме. Ни одного из этих инцидентов она придумать не могла. В этом он был совершенно уверен.
Дерек сдался и, уже проваливаясь в сон, подумал: если расследовать дело о попытке отравления судьи Барбера газом будет человек со стороны, например инспектор Моллет, в свой список подозреваемых он наверняка включит еще одно имя — имя Дерека Маршалла. И это предположение, как ни странно, показалось ему самым фантастичным из всех.
Глава 17
РАЗМЫШЛЕНИЯ
Хильда не выполнила своего обещания, точнее, угрозы, обсудить ночные события следующим утром. Осадок от них у всех трех участников был таким неприятным, что никому не хотелось к ним возвращаться. По поведению судьи невозможно было определить, прав ли был Дерек, предсказав ему утреннюю головную боль. Конечно, за завтраком он был весьма хмур, но не многим более, чем обычно. Равно нельзя было понять, помнит ли он вообще что-нибудь о том, как его разбудили ночью и сообщили, что он чуть не отравился газом. В результате за столом словно бы воцарился заговор молчания, при этом двое заговорщиков терялись в догадках: является третий член компании соучастником заговора или нет.
Во время особо скучных в тот день слушаний, однако, у Дерека (в промежутках между чтением Первой книги Самуила) было свободное время, чтобы далее поразмышлять обо всем этом деле, и в результате размышлений он решил днем поговорить с Хильдой. Памятуя об обстоятельстве, при котором они прервали разговор в тот утренний час, начал он неуклюже:
— Я кое-что хотел сказать вам по поводу прошлой ночи. Мне очень неловко, я…
— Мне очень неловко, я… — одновременно с ним произнесла Хильда, и оба рассмеялись. Лед между ними был сломан.