Трагедия
Шрифт:
Мучительная, жестокая, калечащая боль.
Я потерял не только Шеннон и ребенка. Я также потерял брата. Я потерял своего лучшего друга и человека, которого любил больше, чем нашу мать.
Я потерял их всех.
— Блять. — Я провел рукой по волосам, на глаза навернулись слезы. Я крепко сжал пряди, надеясь, сдержать слезы. — Я чертовски ненавижу это.
Три года боли врезались в мою грудь, как кувалда, и слезы не прекращались. Я яростно заморгал, желая, чтобы они ушли, но в тот момент, когда Пайпер обняла меня руками за талию и прижалась ко мне, я потерялся.
Она прижалась щекой к моему сердцу, и я рухнул на неё. Между нами были малыши, но я вцепился в неё, как утопающий в буй.
— Пайпер. — Мой голос надломился.
— Я знаю, — прошептала она, крепче сжимая меня руками.
Слезы текли с моего лица и падали на её волосы. Всхлип сотряс мою грудь, сотрясая нас обоих. И она только крепче прижалась.
Я хотела вернуть свою девочку. Я хотел, чтобы Шеннон была жива, жила счастливой жизнью. Я хотел ненавидеть Исайю за то, что он забрал их обоих. Но ненависти, её просто не было. Ярость ушла. С Пайпер в моих руках все, что я чувствовал, было огромной печалью, которую я так долго скрывал.
Так что я плакал.
И плакал.
Наконец, когда слез уже не осталось, я взял себя в руки и отпустил Пайпер. Я провел руками по её волосам, приглаживая их, и осмотрел её с головы до ног.
— Что ты здесь делаешь?
Она пожала плечами, вытирая слезы.
— Я последовала за тобой, когда ты ушел. Я волновалась.
— Как ты меня нашла?
— Логан помог. Другой его помощник, Шон, раздобыл для меня адрес твоей мамы. Я догадалась, что ты приедешь сюда и, ну… Мне повезло.
Я нахмурился при мысли о Пайпер за рулем, особенно в долгой поездке по обледенелым дорогам.
— Мне жаль. Мне не следовало этого делать. Я сожа…
Она приложила палец к моим губам.
— Все нормально.
— Как ты?
— Я в порядке. У нас все в порядке. — Она погладила живот, потом посмотрела мимо меня туда, где стояли мама и Исайя. Пайпер улыбнулась, затем пожала маме руку. — Я Пайпер. Приятно наконец познакомиться с вами.
— Мне тоже. — Мама взяла Пайпер за руку, но настороженно смотрела на меня. Я не пропустил, как она прикрывает тело Исайи своим собственным.
— Я знаю, что я не вовремя, — сказала Пайпер. — Но мне действительно, очень нужно пописать. Можно я воспользуюсь вашей ванной?
Эта женщина. Как она могла заставить меня смеяться в такой момент? Я сухо усмехнулся, затем схватил её за руку и повел мимо мамы и Исайи в дом.
Как только она увидела ванную, она побежала к ней, стягивая штаны, даже не закрыв дверь. Я покачал головой, закрывая её, когда она вздохнула с облегчением с другой стороны.
То, что она прибыла вскоре после меня, означало, что она тоже не останавливалась по пути. И она, должно быть, ехала слишком быстро. Обычно я бы отругал её за превышение скорости, но в данном случае это спасло жизнь моему брату.
Я стоял на страже у двери ванной, ожидая, пока вода в туалете смоется и выйдет Пайпер.
— Уф. — Она вздохнула. — Намного лучше.
— Хорошо. — Я снова притянул её к себе. — Прости, что я так ушел.
— Я знаю. — Она прижалась ухом к моей груди. В дни, когда её живот сильно выпирал, она вставала как бы боком, чтобы обнять меня.
Я закинул одну руку ей на плечо, а другую положил ей на живот. Начните пинаться. Пожалуйста, начните пинаться. Мне нужно было какое-то подтверждение того, что с мальчиками все в порядке. Что я не доставил им и Пайпер слишком много стресса.
— Здесь. — Пайпер взяла меня за руку и положила её на другую сторону. И тут мою ладонь тихонько пинули.
Спасибо.
— Я тебя люблю. Вас троих.
— Это я тоже знаю, — прошептала она. — Но мы не можем оставаться в этом коридоре вечно. Ты должен выйти и встретиться с ним лицом к лицу. Мы должны оставить прошлое в прошлом, чтобы ты мог жить ради будущего.
— Я не могу его простить.
— Я и не прошу тебя. Я просто прошу тебя сделать сегодня все, что в твоих силах, чтобы оставить это позади.
Я глубоко вздохнул, затем кивнул.
Её руки сжали меня крепче, прежде чем отпустить, чтобы следовать за мной по коридору.
В гостиной Исайя сидел в кресле, голова его была запрокинута к потолку, а к ноздрям была прижата тряпка. Из кухни выбежала мама с пакетом замороженного горошка.
Пока она возилась с ним, я подвел Пайпер к дивану, чтобы она села. Напротив нас в камине горел огонь, отчего в комнате было жарко. Но мама всегда поддерживала огонь в это время года, даже когда дома было тепло.
Мама бросила на меня свирепый взгляд, прижимая пакет с овощами к лицу Исайи. Она могла злиться на меня сколько угодно, но я отказывался чувствовать себя виноватым за то, что надрал ему задницу. Если бы не Пайпер, он получил бы все это и даже больше.
— Я думала, что ты собираешься его застрелить. — Злой голос мамы заполнил комнату.
— Что? Застрелить…
Мой пистолет. Я все еще был с пистолетом после похода. Неудивительно, что она выглядела такой испуганной.
— Я бы хотел, чтобы ты это сделал, — прошептал Исайя.
Воздух в комнате стал ледяным.
— Исайя, не говори так. — Мама прикрыла рот рукой, опускаясь рядом с камином. Она протянула руку и накрыла одну из его рук своей — и цепочку тюремных татуировок на каждом из его пальцев.
Исайя высвободил руку, стянул с глаза пакет с горохом, прежде чем сесть. Тряпка у его носа промокла.
— Я сломал тебе нос.
Он кивнул.
— Ага. Но в тюрьме я научился ставить его на место.
Когда ярость больше не контролировала меня, было труднее не чувствовать себя плохо из-за моего брата. Всего несколько часов назад я желал ему еще два года тюрьмы. Но теперь, когда я посмотрел на него — по-настоящему посмотрел на него — я понял, что он бы этого не пережил.