Трактат о двух Сарматиях

Меховский Матвей

Кроме того там много птиц, и между прочим, хотя виноградников там нет, прилетают дрозды, жиреют и бывают вкусны для еды.

Еще есть в Литве и Московии весьма прожорливое и бесполезное животное, не встречающееся в других местах, по имени россомаха. Величиной она с собаку, с кошачьей мордой, телом и хвостом похожа на лисицу, черного цвета; питается трупами. Найдя труп, так наедается, что раздувается и растягивается, как барабан. Тогда она ищет тесное и узкое место между деревьями, входит туда, протискиваясь с усилием, чтобы насильно съеденное, насильно и извергнуть. Потощав таким образом, снова бежит к трупу и снова до отказа наедается, а потом опять повторяются те же усилия и возвращение к мертвецу, пока, наконец, она не покончит с ним, сожрав его совершенно. [277]

277

На карте Московии в «Космографии» Мюнстера в лесной полосе по левому берегу С. Двины изображена россомаха Rossomata.

Подобный же рассказ о россомахе встречается у Олая Магна. Ср. Замысловский, Описание, стр. 108—109.

Может быть, природа создала в тех странах столь ненасытное животное в укор людям, страдающим такою же прожорливостью.

Дело в том, что там, когда знатные и богатые начинают пировать, то сидят с полудня до полуночи, непрерывно наполняя брюхо пищей и питьем; встают из-за стола, когда велит природа, чтобы облегчиться, и затем снова и снова жрут до рвоты, до потери рассудка и чувства, когда уже не могут отличить голову от зада.

Таков гибельный обычай в Литве и Московии, а еще более бесстыдно существует

он в Татарии.

Есть еще в тех странах — в Литве, Московии и Татарии — исконный обычай продавать людей: рабы продаются господами, как скот, и дети их и жены; мало того, бедные люди, родившиеся свободными, не имея пропитания, продают своих сыновей и дочерей, а иногда и сами себя, чтобы найти у хозяев какую-нибудь, хоть грубую пищу. [278]

Трактат второй.

Глава первая. О Московии. [279]

278

Ср. у Длугоша (кн. X, стр. 472, перев. наш): «У литовцев много рабов. Одни родились от рабов для той же участи, а иные обращены или проданы в рабство из свободных, потому что не могут уплатить либо податей, либо судебных штрафов, которые там чрезвычайно высоки. Так с каждым днем и растет количество рабов».

279

Себастиан Мюнстер для описания Московии в своей Космографии (о. с., стр. 911, 913) по преимуществу, пользовался Меховским, в меньшей степени Иовием.

Ср. Замысловский, Описание, стр. 76, 78, 85 и сопоставление текстов Трактата и Космографии на стр. 114—121.

Еще в большей зависимости от Меховского находится в этом отношении Альберт Кампензе (о. с., стр. 14, 23—29), что явно недооценено В. О. Ключевским не раз цитирующим в «Сказаниях» под именем Кампензе данные Меховского в его изложении. (Ключевский, Сказания иностранцев о Моск. государстве, М., 1916, стр. 81, 174—175 и др.).

Московия — страна весьма обширная в длину и ширину. От Смоленска до города Москвы сто миль, от Москвы до Вологды сто миль (а Вологда — область, и река, через нее текущая, зовется тем же именем); от Вологды до Устюга (Usczuga) сто миль, от Устюга до Вятки сто миль: эти четыреста миль все — Московия, и речь там повсюду русская или славянская. Далее — от Вятки до Пермской области сто миль, отсюда до земли Вагульской (Vahulczka) тридцать миль, а эта последняя граничит со Скифией.

Эти области подчинены князю Московии, а если прибавить сюда земли, занятые тем же князем Московии на севере и востоке, Югру и Корелу, лежащие в Скифии, то будет всего пятьсот больших германских миль. Впрочем, московиты считают не милями по-нашему, а верстами, и верста составляет пятую часть германской мили. Таким образом, от города Москвы до города Владимира (Vlodimiria) считают семнадцать германских миль, оттуда до Устюга пятьсот верст и от Устюга до Югры еще пятьсот верст. [280]

280

Пользуясь приведенными Замысловским данными карты Географического об-ва и почт. словаря, но переводя все цифры в версты, получим такую таблицу:

/ Меховский / Нынешние расчеты

От Смоленска до Москвы... / 500 / 378

« Москвы до Вологды... / 500 / 429

« Вологды до Устюга... / 500 / 437

« Устюга до Вятки... / 500 / 424

« Москвы до Владимира... / 85 / 175

« Владимира до Устюга... / 500 / 881

Альберт Кампензе, заимствуя цифры у Меховского, дает чрезвычайно сбивчивую картину, так как путает итальянские мили с немецкими (о. с., стр. 14).

Искаженные им названия Perusrani, Vahulsrani перешли затем и в карту Иакопо Гастальдо 1548 г. (в итальянском переводе Географии Птолемея, изд. в Венеции в 1561 г. Ср. Кордт, о. с., вып. 1, табл. V).

В Московии много княжеств. Есть княжество или земля Московия, откуда на войну выходит тридцать тысяч знатных бойцов, а селян — шестьдесят тысяч. Есть и княжество или земля Тверская, откуда на войну выходит не менее сорока тысяч вооруженной знати. Столица этого княжества называется Тверь (Twerd). Это большой деревянный, выстроенный из бревен город. Там сто шестьдесят деревянных церквей и замок, тоже деревянный, а в нем девять молелен или церквей. Главная из них — церковь Спасителя — каменная. Под городом и замком протекает широчайшая река Волга.

Княжество Холмское (Chelmski), откуда выходит семь тысяч бойцов, княжество Зубцовское — с четырьмя тысячами воинов и княжество Клинское, дающее две тысячи бойцов, причисляются к Тверской земле. [281]

Затем княжество Кубенское, имеющее в длину тридцать миль, княжество Ярославское, имеющее сорок миль протяжения, княжество Шугерское, простирающееся на двадцать миль; княжество Шаховское, имеющее в длину тридцать миль — считая все в московских мерах длины. [282]

281

Замысловский (Герберштейн, стр. 363) отмечает, что у Меховского сведения о Твери «обстоятельнее других, и потому можно предполагать, что сообщены лицом, близко знакомым с положением этого княжества, которое, как известно, из всех княжеств сев.-вост. Руси находилось в ближайших сношениях с в. княжеством Литовским».

О составе Тверской области говорит Никоновская летопись (VI, 130), рассказывая, что в 1492 г. «князь великий Иван Васильевич послал Тверские земли писати по московски в сохи, а писал Тверь князь Федор Аслабыш, а Старицу — Борис Кудозов, а Зубцов да Опоки — Дмитрий Пешиков, а Клин — Петр Лобан Заболоцкий, а Холм и Новый городок — Андрей Коромышев, а Кашин — Василей Коромышев».

282

Княжество Кубенское находилось на побережьях Кубенского озера, в ю.-зап. части Вологодской губ. Упоминается в догов. грамоте Можайского князя Михаила Андреевича с в. кн. Василием Васильевичем 1447 г. июля 19 (Собр. гос. грам и догов. I, n^o 64, стр. 141).

Княжества Szuhersiensis — Шугерского не было: название, очевидно, искажено. Замысловский (Герберштейн, стр. 366) думает, что имелось в виду название области, лежавшей по р. Шексне, которая в старину называлась Шехонью. Предположение это очень вероятно, т. к. скорописное написание, напр., Szuhoniensis легко было (переписчику или наборщику) прочесть хотя бы и Szuhersiensis. Волость князей Шехонских упомянута в завещании в. кн. Василия Васильевича 1462 г. (Собр. гос. грам. и договоров I, n° 86). Нам, однако, кажется более правильным сблизить Szuhersiensis с княжеством Сугорским, выделившимся с конца XIV в. в Белозерской уделе (восточная половина удела, за рекой Шексной). Ср. Соловьев, о. с., I, стб. 1008 — генеалог, таблица и примеч. 3-е; А. В. Экземплярский, Великие и удельные князья северной Руси в татарский период, т. II, СПб., 1891, стр. 167—169.

Далее княжество Рязанское, откуда выходит пятнадцать тысяч бояр или знатных воинов. Оттуда берет начало знаменитейшая река Танаис.

Княжество Суздальское и многие соседние с ним опустошены и разорены татарами.

Есть там и татарская земля, подвластная московскому государю, по имени Козанская орда, выставляющая 30 тысяч бойцов. [283] Находится она в степях, близ замка Козан, который принадлежит князю Московии и омывается большой рекой Волгой.

Москва — столица Московии. Это довольно большой город: вдвое больше тосканской Флоренции и вдвое больше, чем Прага в Богемии. Я говорю о существующей Праге, а не о Праге, которую некий новый историк ложно представил громадным городом, протяжением в три дня пути. Это — басня.

283

А. И. Малеин, комментирируя Герберштейна (о. с., стр. 145, примеч.) указывает, ссылаясь на Г. З. Кунцевича, что в «Истории о Казанском царстве» это число отнесено к злым черемисам.

Герберштейн, как известно, пользовался

русскими памятниками, но в данном случае проще всего предположить заимствование из Меховского.

Москва вся деревянная, а не каменная. [284] Имеет много улиц, при том, где кончается одна улица, не сразу начинается другая, а в промежутке бывает поле. Дома также разделены заборами, так что непосредственно не примыкают друг к другу. Дома знати большие, дома простых людей низенькие.

По середине города, под его замком течет река того же имени, что и город Москва. По величине она равна Мультаве в Праге или Арно во Флоренции.

Замок, находящийся на равнине в середине города, хороший каменный, такой же величины, как Буда в Венгрии, имеет три стрельницы, а считая вместе с ними, всего семнадцать больших башен, покрытых черепицей, но стена там всего одна. [285]

284

Переводчик Отеч. Записок опускает «а не каменная», добавляя ряд лишних слов (о. с., стр. 148). Замысловский, по принятому им обыкновению, переводит non murata «не обнесена стеной». Ср. наши примеч. 179 и 193.

285

Это место во всех существующих русских переводах выражено с теми или другими неточностями.

Отеч. Зап. (о. с., стр. 148): «крепость... весьма хороша, обнесена стеною (muratum)... Стена же крепости сплошная».

Замысловский (Герберштейн, стр. 369): «Крепость... обнесена крепкой стеною...» (sedunus murus опущено).

Дитмар (о. с., стр. 70): «Кремль (см. наше примеч. 176 о слове «вече»), который находится посредине города (опущено in plano) представляет хорошую крепость, обнесенную стенами такой же высоты (!?), как в г. Буде в Венгрии... Стена же крепости сплошная».

Неверность перевода muratus словами «обнесенный стеною», о чем уже говорилось, особенно ясна здесь. Стена вокруг крепости — явление более обычное, чем отсутствие стены: скорее следовало бы упоминать о последнем, чем о первом. Меховский этого и не делает: несколькими строками ниже он говорит, что в Кремле три каменные (muratae) церкви, и никто не переводит «обнесенные стеками»; в этом же смысле он говорит и о крепостях. Слова Замысловского «обнесена крепкой стеной» по лат. звучали бы bene muratum, а не bonum muratum; наконец, только это неправильное понимание слова muratum могло повести к странному переводу (в Отеч. Зап. и у Дитмара) простейшей последней фразы этого отрывка в смысле «стена же крепости сплошная», вместо «а стена там всего одна» (т. е. не три, напр., как бывало и как сообщал о Пскове Фабри: см. Rerum Moscoviticarum auctores varii, Francofurti, 1600, стр. 132; ср. Герберштейн, о. с., стр. 121).

Переводя propugnacula в смысле «стрельницы», Замысловский обосновывает это рядом справок (число их можно было бы и увеличить, добавив, напр.: Срезневский, Материалы для сл. др.-р. яз., т. III, в. 2, стр. 569—570), но они, к сожалению, не вполне убедительны, так как остается неясным, чем же башни-стрельницы отличались от всяких других стенных башен. Позволим себе предположить, судя просто по составу латинского слова, что это должны были быть башни, несколько выступающие вперед из стены, дающие возможности флангового обстрела подошедшего к стене врага.

Перевод propugnacula словом «бойницы» (Отеч. Зап. и Дитмар) здесь едва ли удобен, и Замысловский прав, упрекая переводчика Отеч. Записок, но нельзя не упомянуть, что Дюканж дает следующее толкование этому слову (перев. наш): «Propugnacula — довольно узкое и длинное оконце в городской или крепостной стене, через которое стреляли из лука или балисты в осаждающих».

В этом замке шестнадцать церквей. Из них три каменных, именно св. Марии, св. Михаила и св. Николая, остальные из дерева. Княжеский дворец в этом замке каменный, выстроенный по итальянскому образцу, новый, но тесный и небольшой; три здания советов знати (curiae nobilium) тоже из камня, другие дома построены из бревен, избы все обычные жилые. [286]

Другие города москов меньше, и замки там меньше, и все сооружено из бревен.

Вообще область Московская равнинна; так же как Литва, богата рощами и лесами, водой и реками, рыбой и зверем, но севернее и холоднее Литвы, отчего и крупный и мелкий скот тут мельче и без рогов, как будто тоже из-за холода; люди же высокого роста и сильного сложения. [287]

286

Герберштейн (о. с., стр. 101) упоминает только две каменные церкви в Кремле — св. Марии и св. Михаила. О числе церквей в Москве конца XV в. Замысловский приводит данные из Никоновской летописи, VI, стр. 61, а также (о каменных церквах в 1476—1508) стр. 70, 107, 108, 118, 119, 121, 128, 138, 150, 176—177 и 180 (Замысловский, Герберштейн стр. 370, примеч. 19).

В переводе Отеч. Зап., вместо 16, дано 17 церквей (отмечено и Замысловским). У Дитмара, вместо «по итальянскому образцу», — «выстроенный итальянцами»; tres curiae nobilium — Замысловский переводит «три дома, принадлежащие людям благородного сословия», забывая, что curia вовсе не просто дом: переводчик Отеч. Зап., давая тот же перевод, что Замысловский, высказывает вполне основательную догадку: «может быть, три общественных здания или приказа»; Дитмар пропускает слово nobilium (о. с., стр. 70).

Фраза stubae omnes nigrae смелее всех переведена в Отеч. Зап.: «а избы черные». Дитмар (ibid.) пропускает stubae и смягчает nigrae — «мрачные». Замысловский (ibid.) переводит «комнаты (stubae) в них темные».

Так как трудно предполагать, чтобы Меховский, при самой неточной информации, мог считать деревянные дома в Кремле курными избами (черные избы), мы решаемся понять nigrae в смысле «непарадные», «обыкновенные жилые»: этот смысл выражения «черная изба» и доныне бытует в центральных областях РСФСР.

287

Геродот, рассказывая о холоде в Скифии, говорит: «Мне кажется, что так называемая комолая порода быков по той же причине не имеет там рогов» и далее: «Совершенно верно сказано, что в теплых странах быстро вырастают рога, а в очень холодных местностях у скота или вовсе не растут рога или едва вырастают» (кн. IV, гл. 29. Перевод у В. В. Латышева, о. с., т. I, вып. 1, стр. 20).

Аристотель в ???? ?? ??? ???????? (кн. VIII, гл. 28) сообщает, что «У Понта в Скифии... рога у них (у баранов) совсем не растут» (Латышев, о. с., т. I, в. 2, стр. 378).

У Страбона сказано о тех же местностях: «быки одни родятся безрогими, а у других отпиливают рога (ибо эта часть тела также не выносит холода)» — кн. VII, гл. 3, § 18; перевод у В. В. Латышева, о. с., т. I, вып. 1, стр. 121.

Мюнстер заимствует это сообщение у Меховского (о. с., стр. 911).

Герберштейн говорит: «животные (в Моск. обл.) гораздо мельче наших, но не лишены все же рогов, как сообщил один писатель» (о. с., стр. 99, перев. А. И. Малеина).

Выражение boscis ас silvis aquis quoque fluminibus... (terra Moscovie... refferta) переведено в Отеч. Зап. (о. с., стр. 148): «лугами и лесами... целительными источниками и реками», а у Дитмара (о. с., стр. 70): «рощами и лесами, целебными водами и реками», то есть в обоих случаях произвольно добавлен эпитет «целительными, целебными», отсутствующий и не предполагаемый в подлиннике.

Пьют они воду, а также мед (medonem) и квас (kwassecz), то есть напитки, приготовленные на закваске.

Пашут и бороздят землю деревом без применения железа, и боронят, таща лошадьми по посеву древесные ветви. Из-за сильных и долгих морозов там редко вызревают нивы, и поэтому, сжав и скосив урожай, они в избах досушивают его, выдерживают до зрелости и молотят. [288]

Они часто употребляют горячительные пряности или перегоняют их в спирт, например, мед и другое. Так, из овса они делают жгучую жидкость или спирт и пьют, чтобы спастись от озноба и холода: иначе от холода они замерзли бы.

288

Вслед за предыдущим отрывком, и этот заимствован Мюнстером (о. с., стр. 911).

О пахоте без железных орудий Герберштейн говорит, описывая Самогитию (о. с., стр. 178).

Переводы этого места и в Отеч. Зап. (о. с., стр. 149) и у Дитмара (о. с., стр. 70—71) представляют собою скорее пересказы, чем переводы.