Трактир
Шрифт:
– Помилуйте, сэр! Мы ведь школу для местных детишек хотим построить…
– Школу, говорите? – мореход широко усмехнулся. – Ну-ну… Ладно – для благого дела не жалко: пусть будет пятнадцать!
На том и порешили. Выпили ещё за успех предприятия и договорились провернуть его завтра же вечером: зачем откладывать благое дело? Выходя, капитан всё же спросил священника:
– Я-то загружусь и отчалю, а вам здесь оставаться. Не боитесь мести древних богов, святой отец?
– Со мной Господь Истинный! – привычно возгласил священник. – Так говорил мой дед, тогда ещё молодой батрак, опустошая
Когда капитан, ухмыляясь и пошатываясь, удалился по спящей улице в сторону портовой гостиницы, отец Салливан запер дверь лачуги на засов. А затем приподнял циновку, закрывающую узкий лаз, и нырнул в подпол, не забыв прихватить с собой лампу.
Мигающий язычок пламени многократно отразился в металлических поверхностях: кругом на земляном полу и на грубо сколоченных полках стояли кубки, вазы, треноги, светильники, статуэтки – бронзовые, серебряные и даже золотые, украшенные инкрустацией и резьбой. Всё из захоронений древних египтян, разграбленных их собственными потомками. Отец Салливан скупал сии артефакты у воров, чтобы затем продать в Европе, только в сто раз дороже. Богатые аристократы совсем помешались на любви к древности и готовы были платить огромные деньги даже за глиняные черепки, не говоря уж о золоте и слоновой кости. Тут добра хватит, чтобы купить себе сан епископа в цивилизованной стране с умеренным климатом.
Он высветил на верхней полке любимую вещицу – статуэтку кошки из чёрного дерева, с золотым ожерельем и редчайшими огненными опалами в глазницах. То была не просто кошка – сама богиня Бастет, найденная как раз в том храме, подземелья которого собрался опустошить бравый капитан Джилрой.
– Ну и что ты мне сделаешь, кошка? А ни-че-го! Пожалуй, я не буду тебя продавать. Оставлю себе на память…
***
Когда Марк вернулся в зал, посетителя, назвавшегося Пристом, там уже не было. Лишь на столике рядом с пустым бокалом лежали несколько мятых купюр.
– Ты бы видел, отец, как он драпал! – со смехом заметил парень, вошедший следом через боковой вход. – Как… как не знаю кто!
– Как чёрт, окроплённый святой водой, – подсказал Марк, невозмутимо убирая со стола.
– Может, нам тут слегка почистить пространство – от остатков тёмной энергии? – парень помахал руками, изображая магические пассы.
– Зачем? Рыжий уже всё собрал. Теперь дня три дома не появится, – Марк указал на кресло: кота там действительно не было.
– Неужели тебе было совсем не интересно взглянуть ему в лицо? – не унимался парень.
– Зачем? Этот Прист достаточно сведущ в принципах реинкарнации, чтобы сделать верные выводы. Полагаю, промышлять чисткой кармы он больше не будет… – Марк повернулся к изящной чёрной кошке на каминной полке. – Ты довольна, премудрая Бастет?
Огненные опалы в глазах статуэтки торжествующе вспыхнули.
Глава 2. Переходный возраст мечты
Мечтайте о великом. Лишь великие мечты в силах затронуть людские души.( МаркАврелий)
Вероника последний раз провела мягкой тряпицей по вывеске, удовлетворённо хмыкнула и соскочила со стремянки. Оправив подол длинной юбки, взяла ведёрко с мыльной водой, легонько толкнула створку входной двери и проскользнула внутрь.
– Я закончила, можешь убрать стремянку, – бросила она на ходу, направляясь к барной стойке. – С тебя верхние окна… Герман, ты меня слышишь?
Парень, сидевший на ковре напротив пылающего камина, нехотя захлопнул книгу, не забыв заложить страницу карандашом.
– Вот так всегда, Рекс – на самом интересном месте! – пожаловался он псу, который лежал рядом, пристроив голову меж передних лап.
Пёс сочувственно вильнул хвостом, но глаза не открыл.
– Начни с Зелёной комнаты, – сказала Вероника и принялась натирать массивную деревянную столешницу, и без того блестящую.
– С Зелёной – это хорошо! – обрадовался Герман, потягиваясь с ленивой грацией молодого леопарда. – Пусть и Алиса потрудится в кои-то веки, а то всё я да я…
– Пролетарий ты наш угнетённый! – Вероника с улыбкой глянула на сына. – А кто всю прошлую неделю дурака валял?
– Я был в экспедиции, мам, ты же знаешь!
– Теперь это так называется? – пробасил густой голос из коридора, и мгновенье спустя показалось бородатое лицо Марка. – Ну-ну… исследователь! «Уж полночь близится, а Германа всё нет!»
– Ой, да ладно вам! – ухмыльнувшись, парень подхватил со стойки стеклоочиститель и взбежал по лестнице на второй этаж, ловко жонглируя флаконом и двумя губками.
– Трюкач! – вдогонку бросил отец. – Смотри, из окна не вывались!
– Кстати, я снова уезжаю на пару дней, – сообщил Герман уже со второго этажа, перегнувшись через перила. – Мишель зовёт.
– Когда?
– Сегодня же и поеду.
– Ну ладно, раз надо, – кивнул Марк. Затем повернулся к жене: – Я возьму стремянку, надо яблони обрезать. Потом буду в мастерской. Зови, если что.
– Думаю, мы справимся… хрупкими женскими силами, – улыбнулась Вероника.
– Ой, не прибедняйся!
Едва Марк скрылся в коридоре, ведущем к задней двери дома, затренькал колокольчик над парадной. Пёс тотчас поднял голову и негромко гавкнул, однако по-прежнему не сдвинулся с места.
Вероника окинула взглядом полку с плотно закупоренными банками из белого фаянса; на сверкающем боку каждой имелась этикетка в виде овальной виньетки с затейливой надписью посередине. Рука хозяйки привычно потянулась к первой банке справа, но замерла в воздухе.
– Нет, не кофе. На сей раз потребуется нечто особенное…
***
Послеполуденное солнце било в лобовое стекло. И будет бить, пока не закатится за горизонт или пока Ида не свернёт в сторону, что абсолютно исключено. Бить беспощадно. Даже тёмные очки не защищали от лицезрения безобразных разводов, которые оставил наглый поганец на заправке, якобы протирая стекло. Сколько ни трудились «дворники», жирные полосы не отмывались. Может, свернуть на обочину и самой помыть? Однако от мысли, что придётся остановиться и выйти из машины, стало ещё хуже, аж до тошноты. Придётся мучиться до следующей заправки…