Трамлин-полет
Шрифт:
Насчет десяти минут я, конечно, пошутил. Шутить уже можно было - даже по самым грубым подсчетам, мы опережали португальцев на шесть часов!
Через десять минут нас разбудил Володя и с деловым видом сказал:
– Ну что, бездельники? Выспались? Поехали! Все в порядке.
– Вот видишь, Вовчик, тебе не накостыляешь, так ты и работать не будешь.
Испанцы приветливо махали на прощание руками. Вот, думают они, наверное, про нас, ненормальные!
За рулем еще некоторое время сидел я, но вскоре понял, что настолько выпотрошен, выжат и вывернут наизнанку, что могу просто в обморок брякнуться.
Остановился.
–
– Да ясна, Андреич! Спи давай, не волнуйся!
– успокоил Виктор.
Я посмотрел на него - понял ли он все, как надо, - увидел, что понял. Значит, проблем не будет. Лег, и как не было меня.
– Андреич! Андреич! Просыпайся, Лиссабон проспишь, - толкал меня Володя.
– Уже подъезжаем?
– удивленно спросил я, глядя в окно, где еле-еле брезжил рассвет - Темно же еще!
– Километров пятьдесят осталось. Даже меньше! Сейчас будет место, где нас должны встречать из посольства.
– Разбежался! Кто тебя в такую рань будет встречать? Кстати, который теперь час?
– Половина девятого.
– Ну вот, по местному половина шестого значит.
Я уже окончательно проснулся и стал смотреть вперед. Мы тихонько ехали по узкой дороге, идущей среди деревьев. Постепенно дорога вышла на насыпь, и впереди показался мост.
– Вот здесь должны стоять, - сказал уверенно Володя, как будто он только вчера тут был и договаривался о встрече.
– Неужели! И куда же они ушли?
– спросил я.
– Вот безобразие! Ни тебе оркестра, ни тебе транспарантов, я уже не говорю про девушек с цветами, ладно, у нас своя есть.
– Это моя, а не "наша", - уточнил Володя.
– Вовка, ты злодей!
– весело взялся за любимую тему Виктор.
– И Верунчику я про тебя все расскажу.
Мы ехали по длинному-длинному мосту. Это был мост через Тежу, потом свернули налево и по отличной магистрали рванули вперед. Солнце уже встало, и впервые за два дня мы увидели безоблачное и совсем не осеннее небо. А через несколько минут мы были у въезда в город.
– Московское время - девять часов ровно!
– объявил Виктор.
– Володя, что там на приборе?
– спросил я.
– Четыре тысячи восемьсот одиннадцать километров! Да, неплохо! За сорок пять часов! А? Мужики!
– Витек, ну теперь-то ты веришь, что мы доедем до Лиссабона?
– не удержался, - съехидничал я.
– Действительно! Похоже, доедем все-таки, - улыбнулся Виктор.
– Ну дойдем, в крайнем случае, двести метров осталось!
Но идти не пришлось.
Встреча, цветы и телевидение; удивленные и недоверчивые интервью; путешествие по Португалии, Испании и Франции; автосалон в Париже... в общем, все прочие события суетной жизни - это еще будет. А тогда, стоя, перед въездными турникетами Лиссабона, стало пронзительно ясно, что рекорд есть! Событие совершилось, и никакие в мире случайности уже не смогут сделать задуманное невозможным, не отменят его существования. Оно так же реально и окончательно, как реальна эта книга о гонке в одиночку, об обычном мировом рекорде на трассе Москва - Лиссабон.
Москва, Лесной городок 1990 г.
Степень риска выбирать тебе
Ушла душная суета дня. Наступило то послезакатное время, когда еще светло, но редкие звуки, возникающие в тишине, уже приобретают особую ночную окраску, когда легко шагается и легко думается.
Пройти перед гонкой по трассе - моя традиция, мой ритуал. Да и не только мой. Частенько встречаю своих коллег - "кольцевиков" вот так же, шаг за шагом "меряющих" путь, который вскоре рванется под колеса их автомобиля.
Три часа назад на брифинге - так мы называем распределение ролей и тренерскую накачку перед стартом - откровенно порадовали, сказав, что завтра моя задача - личный результат, а команду "потянут" другие. Никто не лез с советами, а напутствие, сказанное Главным, было предельно лаконичным:
– Алексей, опыт международных гонок у тебя большой, киевскую трассу ты знаешь назубок и, насколько я понимаю, любишь ее, поэтому степень риска выбирать тебе самому!
Главный прав - я действительно люблю эту трассу. За что? Да наверное, за то, что она для меня была первой.
Это произошло десять лет назад. Мой опыт гонщика, кстати, я уже тогда почему-то не любил это слово - "гонщик", ограничивался несколькими дворовыми состязаниями по фигурному вождению, но желание стартовать было столь велико, что любые соревнования, будь то кольцевые гонки, "подъем на холм", спринт или те же "фигурки", проходившие в пределах досягаемости, не обходились без моего присутствия или участия. В конце концов я примелькался, и ко мне стали привыкать. Механики не гнали от автомобиля, когда я предлагал свою помощь, а спортсмены, зная мою страсть к хронометражу, иногда после контрольных заездов спрашивали: "Ну, Леха, как я прохватил?" Конечно же, их мало интересовала моя оценка, но все равно было приятно хотя бы уже то, что помнили по имени.
Как быть и что делать дальше, я не знал, но свято верил, к слову сказать, и до сих пор верю, что энергия, вкладываемая в какое-то дело, не может пропасть бесследно - она обязательно материализуется. Только встав на этот путь, важно быть бескомпромиссным и не упустить, как я называю, момента материализации. В тот период я как раз этим и занимался - наращивал "энергетический потенциал" и напряженно ждал момента материализации. Внутреннее чутье подсказывало, что вот-вот должно произойти событие, которое все изменит.
На Ленинских горах, рядом с метромостом, есть заасфальтированная дорожка, которая, извиваясь змеей, поднимается круто вверх от набережной Москвы-реки на уровень Воробьевского шоссе. В свое время там частенько проводились так называемые "подъемы на холм". Машины стартовали внизу, а через 500-600 метров уже финишировали на верхней отметке. Дистанция вроде бы небольшая, но зато она сплошь соткана из поворотов различной конфигурации и тем очень интересна. Я долго присматривался к трассе, наблюдал за тем, как ее проходят мастера, бесконечно сновал вверх-вниз до тех пор, пока она вся, до последней трещинки в асфальте, не улеглась в голове. После чего стал допекать своего приятеля-раллиста Валеру дать тренировочный автомобиль. Как только мог, он упирался, но потом махнул рукой, решив, что ничего автомобилю не сделается. Если бы он мог предвидеть, что его ждет!