Трамонтана. Король русалочьего моря
Шрифт:
Он выпрямился и встал. Даже шагнул назад.
– Занятный?
– Угу, – она потянулась, взяла с блюдца предусмотрительно кем-то очищенный апельсин и откусила. – Налей мне соку.
Он машинально потянулся к кувшину, стоявшему рядом с блюдцем. И к бокалу. Единственному на столе.
– Он был трусом, – безмятежно продолжала иберийка, поглядывая на него
– Забавно, – повторил он.
А потом одним спокойным плавным движением, будто так оно и надо и так он всегда и делал, вылил весь кувшин ей на голову.
Он ожидал визга и воплей, но она не завопила – просто закрыла глаза и глубоко вздохнула. Потом медленно выдохнула, отвела мокрые волосы от лица, встала и отошла к окну. И, не глядя на Ксандера, заговорила. Она говорила спокойно и негромко, даже вкрадчиво, так, что ему поневоле пришлось прислушиваться:
– Я, Исабель Альварес де Толедо, силой крови Альба приказываю тебе, Ксандер ван Страатен, немедленно слизать с пола весь сок, который на него пролился. Приступай.
И тут повернулась, глядя ему в глаза.
Он не поверил своим ушам.
Все еще держа в руке пустой кувшин, он растерянно посмотрел на лужу сока на полу, а затем на девочку. И отрицательно помотал головой, потому что это было безумие, ничуть не меньшее, чем совать обожженные руки в огонь.
И сразу же невидимая сила резко сжала горло, безжалостно выдавила из легких воздух. Он пошатнулся, попытался вдохнуть. Выпавший из руки кувшин зазвенел сотней мелких осколков. Фламандец рванул ворот рубашки, судорожно всхлипнул в попытке глотнуть ртом воздуха. Горло продолжали сдавливать невидимые пальцы, перекрывая дыхание, не давая кислороду нормально входить в легкие. В глазах потемнело, мир поплыл. Ксандер рухнул на колени и испуганно забился, держась за горло и хрипя.
– Забавно, – подтвердила Исабель. Стряхнула с плеча сладкие капли и покачала головой. – Ты должен был сказать «слушаюсь, сеньора». А вообще, ты, конечно, не должен был делать так с соком. Выливать что-то на свою сеньору – плохо. Ты понял?
Все вокруг расплывалось у него в глазах, но ее он видел четко. Торопливо кивнул, проклиная себя за эту торопливость и плещущийся в нем ужас. Задыхаясь, уткнулся головой в пол. Перед глазами плыли разноцветные круги, легкие горели. Это было хуже, чем тонуть. Много-много хуже.
Хуже этого
– Так-то лучше. Я, Исабель Альварес де Толедо, прощаю тебя, Ксандер ван Страатен.
Невидимая рука разжалась. Ксандер, глубоко вдохнув, закашлялся и стал тяжело хватать ртом живительный воздух. Поднять глаза на Исабель он не решался.
Зато она не смутилась. Сначала помолчала, видимо, наблюдая, а потом присела на корточки рядом и за подбородок подняла его голову, заставляя смотреть на себя.
– Я думаю, ты все понял, принц. И больше не будешь так делать…
…Придя в себя, он вдруг понял, что кашляет до сих пор. И что лежит, по-прежнему сжавшись в комок, а брат пытается его поднять, бормоча ругательства. Вдвоем они справились – во всяком случае, Ксандеру удалось сесть, привалившись к какому-то камню, а Мориц плюхнулся рядом, ткнулся лбом в свой рукав, будто бы вытереть пот, но Ксандер углядел – слезы.
– Человек, – сказал брат зло, будто выплюнул. – Она-то себя человеком считает. А ты кто тогда? Человек разве для нее? Скажешь, с людьми так поступают?
– Не скажу, – выдавил из себя, отдышиваясь, Ксандер.
– Вот, – утвердил брат с каким-то горьким удовлетворением. – Не человек. Игрушка. И ты, и я, и все мы для них, для каждого. Хочешь – заботься, одевай в одежку разную, – он подцепил пальцем вышитый ворот черного на иберийский манер ксандерова камзола. – А хочешь – сломай. Одну сломала – потребуй другую. А мать с отцом поплачут, но, куда ж денешься, отдадут. Все по указке сделают. И ты…
– Что я? – вскинулся Ксандер и закашлялся, горло еще болело.
– Ты тоже будешь жить по указке, – жестко ответил брат. – Как и отец, и дядя Герт, и дед наверняка, и Ани. Вот и здесь. Ты зачем здесь?
Ксандер прикусил язык.
– То-то же.
– Можно подумать, с Приказом можно что-то сделать, – буркнул он.
В серых глазах Морица заплясали искры – так, как когда-то в детстве, когда он уверял мелкого братишку, что точно-точно знает, как прокрасться на кухню мимо старой Лотты, или что мама нипочем не хватится, если они сбегут в ночной прилив на рыбалку.
– Вообще, конечно, нет, – лукаво прищурившись, так, что у Ксандера аж сердце защемило, сказал брат. – Но ты ж не думаешь, что я тут просто так тебя ждал?
У Ксандера перехватило горло от внезапной безумной надежды, он даже закашлялся снова, горло все-таки еще саднило, а Мориц уже улыбался своей доброй залихватской улыбкой.
– Ты же понимаешь, тут место особое. Они на свою беду тебя взяли – может, хотели посмеяться, а может, еще что. Они думают, что победили раз и навсегда. Но победим мы. – Брат снова обхватил его за плечи, стиснул. – Ты. Ты ведь наш последний шанс.