Трансатлантическая кошка
Шрифт:
Я бросила взгляд на список долгов по учебе (я как раз в этот момент выходила на преддипломную практику), убедилась, что успела сдать до отъезда почти всё, и со вздохом облегчения отправила курсовую на проверку. Теперь можно и в путь – почти налегке!
Дорожные приметы
Рано утром 15 апреля мы с Ильей приехали на автовокзал в центре Санкт-Петербурга, заняли свои кресла в международном автобусе, посмотрели друг на друга и улыбнулись. Мы уезжали на две недели, чтобы пересечь половину земного шарика, с двумя городскими рюкзаками и одним фотоаппаратом. Это ощущалось странно, забавно, и ещё не верилось, что всё получится. Да и получится ли?
В автобусе мы
С Андреем встретились на парковке у вокзала. Его маленькая серебристая машина, рыская по узким городским улицам как акулёнок по волнам, довезла нас до квартиры.
– Ну что, друзья, располагайтесь и ставьте чайник, – сказал Андрей. – Давайте прикинем, что нам надо ещё успеть сделать.
Часы на дисплее микроволновки показывали, что в нашем распоряжении есть целых полдня на упаковку вещей и проверку планов.
– Надо бы погоду посмотреть и флайт-план подать уже сегодня, – ответил Илья.
– И батарейки купить для трекера, – напомнила я.
– И еды какой-нибудь, чтобы взять с собой в самолёт, – сказал Андрей, заглядывая в холодильник, – Кто пойдёт в магазин?
– Я пойду! – тут же вскочила я, – всё равно я вам в ближайшие два часа не нужна, вот и прогуляюсь немного.
К Таллину у меня особенная любовь. Я дружу с городами как с людьми – сначала нужно познакомиться, пройти по улицам, найти свои знаковые места и точки соприкосновения. Если мы совпадаем, тогда получается любовь или дружба надолго, если нет, я уезжаю и стараюсь не возвращаться. С Таллином мы знакомы давно, и когда остаемся с ним наедине, мне кажется, что мы, как добрые друзья, можем коснуться друг друга былыми воспоминаниями и поделиться новыми важными событиями. Конечно, я с радостью убежала в магазин и не отказала себе в удовольствии попетлять по маленьким улочкам среди деревянных жилых домов и стеклянных бизнес-центров. Нашла батарейки для спасательного маяка, купила котлеты на бутерброды и трогательные маленькие морковки, которые так здорово грызть по дороге вместо семечек прямо из пакета.
Вечером мы пили чай на кухне и закачивали карты в планшеты и навигаторы. Меня, как человека, появившегося на свет во времена проводных телефонов и чёрно-белых телевизоров, до сих пор удивляет и восхищает возможность запихнуть детализованные карты двух континентов в одну маленькую пластиковую коробочку с цветным дисплеем. Причём эта коробочка может одновременно служить телефоном и связывать тебя с любой точкой Земли в реальном времени.
Рискуя показаться старой ворчливой бабкой на лавочке у подъезда, я всё же расскажу о том, как парой часов раньше, гуляя по городу, стала свидетелем того, как на улице какой-то молодой человек яростно ругал вслух свой смартфон за то, что тот никак не хотел отправлять фотографию в мессенджере. Мне стало так жалко это ни в чём не повинное устройство. «Что же ты так кричишь? – подумала я, – Подожди немного. Этой фотографии надо слетать по воздуху до вышки сотовой связи, потом через весь земной шарик пробежать по проводам под землёй и на дне океана, потом снова по воздуху. Ей такой надо путь проделать, который никто из нас, людей, пешком за год не пройдёт. А ты стоишь и ругаешься на неё не в силах подождать две минуты».
Сколько раз замечала, что чем лучше у людей жизнь, тем меньше в них терпения и терпимости, хотя мне всегда казалось, что должно бы быть наоборот. В моём детстве, помню, у родителей в квартире был даже не проводной телефон, а спаренный проводной телефон. Это значило, что провод одной телефонной линии шел сразу в две квартиры, а звонки между квартирами разделялись специальным устройством – блокиратором. Пока соседи разговаривали по телефону, в нашей трубке стояла абсолютная тишина, и чтобы позвонить куда-то, надо было дождаться, пока соседи наговорятся и повесят на своем аппарате трубку. Впрочем, соседи также ждали, если кто-то из нас разговаривал по телефону. Каким-то чудом все умудрялись относиться к этому с пониманием. Вероятно, потому что благом было просто наличие хоть какого-нибудь телефона. А уж появление модема на декадно-шаговой АТС в конце 90-х показалось нам верхом роскоши.
Сейчас я живу в мире, который во времена моего детства существовал только в моём воображении и книжках писателей-фантастов. Каждый раз, отправляя фотографии, закачивая карты или делая заметки для книги в одном из облачных хранилищ Интернета, я испытываю искренне удовольствие просто от того, что могу это делать. Вот и сейчас тоже.
Пока я размышляла над парадоксами человеческой жизни, ползунок загрузки данных на мониторе считал свои проценты и никуда не торопился. По своим меркам он всё сделал вовремя. Так прошел последний день нашей спокойной жизни.
Проснулись с рассветом. Пока ждали такси у подъезда, смотрели, как голуби вылетают из незаколоченного чердачного окна в доме напротив. В Таллине деревянные двухэтажные дома удивительным образом перемешаны с бетонными новостройками. Почему-то я решила, что это хороший знак, когда в путь провожают птицы. Люди в непривычных ситуациях способны превратить в приметы даже самые дурацкие мелочи, если это поможет поднять настроение и снизить тревогу. Опытные лётчики знают – чем круче болтанка в воздухе, тем меньше атеистов остаётся на борту.
Зевающий таксист довёз нас до аэропорта – в Таллине он один и для маленьких, и для больших самолётов. Все аэропорты мира имеют четырехбуквенный код в единой системе ICAO. Таллинский аэропорт обозначается кодом EETN. Мы прошли контроль, заполнили все необходимые бумаги, после чего маленькая служебная машина повезла нас к самолёту.
Дракоша ждал на стоянке, нетерпеливо подрагивая элеронами и рулями. Он давно не летал по-настоящему далеко и соскучился по небу. По самолётам всегда видно и то, насколько их любят, и то, как часто они летают. Без неба фюзеляж быстро тускнеет и покрывается смесью пыли и грусти. Ребята, конечно, налётывали часы с ним вокруг аэродрома, чтобы не рисковать, перелетая океан сразу после выполнения формы техобслуживания, но это слишком мало для такого серьёзного самолёта, и потому не в счёт. Теперь Дракоша трепетал крыльями, принимая в себя живительное топливо, в недоверчивом предвкушении неба, ветра и твёрдых дружеских рук на штурвалах.
Пока заправщик в ядовито-зелёной куртке кормил из топливного шланга самолёт, мы сняли чехлы с остекления и загрузили в салон свои вещи.
– Мда… – сказал Андрей, заглядывая внутрь салона, – И со всем этим барахлом нам надо как-то взлететь.
При всей скрупулёзности в подсчёте граммов и сантиметров, мы всё равно умудрились забить салон полностью.
– Нууу… как-нибудь взлетим, – с сомненьем протянул Илья.
– Да у нас здесь полоса три километра. Конечно, взлетим, – поддакивала я из-за плеч, прекрасно понимая, что мой голос в этот момент больше всего напоминал голос ребёнка, которого взяли с собой на долгожданную прогулку, и который очень боится, что в последний момент взрослые могут передумать.