Трансгалай (сборник)
Шрифт:
— Вот уж действительно — пойди туда не знаю куда. Как же ты в путь отправлялся, дорогу не выяснив?
— Шутки шутишь? — нахмурился богатырь. — Лучше скажи, знаешь дорогу или не знаешь? Мне с тобой лясы точить некогда, дело ждет!
Горыныч улыбнулся в две головы, а третья пожевала губамии сказала неприязненно и брюзгливо:
— Не знаю. И никто не знает. Тут рядом деревня есть, так ты поезжай и спроси. Может кто и подскажет что-то.
Не знал Добрыня, что именно к правой голове, пока две ее товарки спали, подкатилась с тайным договором лазутчица Кащея Бессмертного.
Богатырь скрылся из виду и средняя голова неприязненно спросила правую:
— Что ж ты так? Человек к нам со всей душой… Подлая ты, неприветливая!
— А ну вас всех! — сказала правая голова и сунулась под крыло подремать. — Подумаешь, приятеля нашли!
10. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ
Избу он нашел сразу. Добротностью своей выделялась изба Емели среди хибарок, рассыпавшихся по берегу озера.
Илья, пригнувшись, вошел в избу.
На печи лежал большой толстый мужик в красной рубахе и серых в полоску штанах. Закинув ногу на ногу, мужик разглядывал носок сафьянового сапога.
— Емеля здесь живет? — с порога спросил Муромец.
Толстяк, не торопясь, сел на печи, свесил ноги и внимательно оглядел богатыря. Закончив осмотр, мужик хмуро сказал: — Ну я Емеля. Чего тебе?
— Поговорить надо.
— Ты один? — зевая, спросил Емеля.
— Нет, со товарищами, — неизвестно зачем соврал Муромец.
— Вот между собой и поговорите, — заключил Емеля и принялся снова укладываться на печи.
— Ты бы встал, Емелюшка, — ласково посоветовал Муромец. — Не ровен час, придется тебе ночевать на печи, да под открытым небом.
— Это ты мне? — хозяина до того потрясло сказанное, что он снова сел на печи. — Это ты мне?
— Тебе, тебе, — терпеливо сказал Илья Иванович.
Полное лицо Емели от негодования стало красным, щеки затряслись и Муромец затревожился, чтобы хозяина удар не хватил.
— Шел бы ты по добру по здорову, — неприязненно молвил Емеля. — Хочется ведь здоровым уйти? Здоровьишко-то бережешь?
— А чего мне его беречь? — искренне удивился Муромец. У меня служба такая — не щадить живота своего.
Емеля поскользил по избе подозрительно добрым взглядом, остановил взгляд на прислоненной к стене жерди.
— Что ж, — покладисто согласился он. — Не хочешь добром и не надо.
Он что-то пошептал в кулак и неожиданно громко крикнул:
— А ну, дубинка, обломай ему бока!
В избе засверкали искры, жердь пошевелилась, нерешительно склонилась в сторону Муромца, покачалась и. бессильно упала в угол.
Рядом с упавшей жердью показалсь огромная замшелая щука.
Рыбина укоризненно поворотила острое рыло к Емеле и промолвила, широко разевая белую зубастую пасть:
— Окстись, Емелюшка! Годы мои не те, на богатырей с жердями бросаться. Пожалей старуху, ведь верой и правдой тебе двад, цать лет отслужила!
— Устала, матушка? — участливо спросил Муромец.
Щука поворотила рыло к богатырю.
— Вконец ирод измучал. Как словил меня в проруби, так
Емеля пытался что-то возразить, потом махнул рукой и снова залег на печи.
— Балуешь ты его! — укорил щуку Илья.
— Так ведь слово нами дано, — оправдывалась щука. — Нами дано, да не нам назад забирать. По волшебному укладу данное слово положено честно сполнять!
— Отдыхай, матушка, — ласково разрешил богатырь. — У нас с Емелей разговор один намечается. Ты, Емеля, как — поговорить желаешь или сначала силой помериться думаешь?
Емеля хмуро сплюнул и полез с печи, колыхая ожирелой статью.
— Чего там силой меряться, — встал он перед богатырем. — Давай разговоры разговаривать.
— Дорога к Поклон-горе тебе не знакома?
— Не знакома, — буркнул Емеля и глянул на щуку. — Может она знает?
Щука удобно расположилась в ушате с водой, окунула в студеную воду рыло и снова высунулась:
— Сведу я тебя, батюшка, с хорошим человеком. Слыхал про Симеона и его Летучий Корабль?
— Слыхал, — отозвался Илья. — Да думал, что сказки это.
— Самое что ни на есть самоделишная быль, — уверила щука. — Симеон-то сейчас по ту сторону обретается. Корабль свой летучий чинит. А уж грамотнее и более знающего, чем он, я и не ведаю.
Муромец оглядел избу. Емеля уже снова забрался на печь и трудно засыпал, подперев отвисшую щеку полной рукой.
Богатырь оглянулся на щуку.
— Что ж, — сказал он. — Веди меня к Симеону.
11. АЛЕША ПОПОВИЧ
Солнце уже скрылось за горизонтом.
На проезжем тракте за темным полем скрипели запоздалые возы.
Цыган Болош вышел из шатра, глянул из-под руки на яркую звезду у горизонта и шагнул к костру, у которого Алеша Попович на разостланной худой овчине перебирал узелки с пожитками. Попович, нанимась в услужение к цыгану, переоделся, спрятал доспехи в дорожные сумы и был сейчас похож на простого селянина.
Под видом батрака нанялся он к цыгану, уговорившись получить от того коня за недельную службу.
— Закипела вода в котле? — спросил Болош.
— Закипает.
— Хорошо, — кратко молвил цыган. — Жди.
Попович проводил цыгана взглядом. Непонятен был ему Болош. Заставил посреди степи в котле пустую воду греть, а зачем? Говорят, цыгане в волшбе сильны, с чертом знаются. В детстве у Алеши зубы болели. Позвали к нему старую цыганку. Лицо у нее было маленьким, сморщенным, а на нем угольями глаза горят. Зашептала, забормотала цыганка заклятия, плюнула в сторону, а у Поповича боль сняло как рукой.