Трансильванские рассказы
Шрифт:
– Ну ты, брат нам страстей нарассказывал. Сам-то веришь? – спросил незнакомца Хайнца-Ульрих.
– А как не верить-то? Многие из Микши Маре сюда, в Хельтау, перебрались. Вот они-то и поведали о случившемся. Да только долго из них никто не прожил, умерли все, кто через год, кто через два, кто через три.
– Ладно, спасибо тебе, приятель, – поблагодарил валаха Лайош. – Пошли, только время потеряли. Придется ехать так, – сказал он товарищам.
***
Не прошло и часа, как наемники покинули постоялый двор и выехали на торговый тракт. Хоть дождя и не было, дорожная грязь так и не подсохла. Густая утренняя
– Темнеет быстро, – нарушил молчание Понграц. – А нам прямиком в обиталище вампиров ехать. Говорят, они в сумерках вылезают. Как думаете, увидим мы сегодня упырей?
– А ты что, в них веришь? – поинтересовался Лайош.
– Я? Ну, как сказать? – пожал плечами парень. – Вот сколько я с вами? Почитай полтора года. Чего мы только ни насмотрелись, а ни бога, ни черта не видели. Вот, когда я учился в семинарии, наш преподаватель, отец Петер говорил, что ни вампиров, ни приколичей, ни вырколаков, ни мороев, ни ходячих мертвецов нет. Но неподалеку от моего дома церквушка стояла святой Екатерины. Там служил старенький отец Иштван. Так у него над дверью всегда гирлянда чеснока висела. Я, когда маленьким был, спрашивал, зачем ему чеснок-то. Он сказал, что против вампиров, дабы они не могли в его дом войти. Я тогда еще поинтересовался, а видел ли он вампиров сам. Тогда отец Иштван рассказал, что когда-то проповедовал в Валахии истинную веру схизматикам, пока воевода Дракула этого не запретил. Так вот там, в Валахии все о вампирах знают, а если бы мне довелось увидеть и услышать то же, что и ему, то я бы таких глупых вопросов не задавал. Так-то.
– И что, он тебе рассказывал, как они кровь пьют да добрых христиан изводят? – продолжил разговор Лайош.
– Ничего он не рассказывал больше, видимо боялся, как бы епископ не прознал, чем старик занимается.
– Понятно, – разочарованно вздохнул опытный воин. – Кстати, Янош. Ты же из них, из валахов будешь. Может быть, ты какие-нибудь истории о вампирах знаешь?
– Так и знал, что вы меня спросите, – сконфузился парень. – Как Валахия, так сразу Янош. А я в Валахии-то не был, тут родился и вырос. Но мне старая Думитра в детстве много баек рассказывала. Она-то как раз родом из Брэилы родом. Может, и видела чего.
– Так они действительно пьют кровь? – не утерпел Понграц.
– Пьют-то пьют, но не так, как вы думаете. Упыри днем лежат в могилах, носа на свет не высовывают. А вот в сумерках поднимаются из гробов и в деревни выходят. Редко они людям в истинном облике показываются. В основном, принимают вид какого-нибудь животного, собаки там или мыши летучей. Могут превратиться в облачко тумана или струйку дыма. Так и проникают в дома к людям, чаще, когда те спят. Никого они не кусают, а кровь вытягивают незримо. Укуса на теле не видно, а вот крови человек лишается. Но враз погубить никого мертвецы не могут. Высасывают силы потихоньку, по глоточку. Обычно несколько дней или даже недель к жертве ходят. А несчастный слабеет, чахнет, бледнеет, потом перестает с постели вставать. Но всё это время его еще спасти можно. Говорят гирлянды из чеснока или ветки боярышника над окнами и дверьми помогают, только надо все входы завесить до единого. Однако лучше найти человека, которого называют глог или вещик. Он умеет изводить упырей. Нужно раскопать могилу нечестивца днем, когда он спит и опасности не представляет. Голову следует отрезать и положить между ног, при этом
– Так значит никаких ран и луж крови? – уточнил Понграц.
– Нет конечно. Ты думал там, где орудует упырь, стены кровью захлестаны и всё тело в укусах? Говорю же, просто слабеет человек, жизнь постепенно его покидает. В том-то и трудность состоит. Ведь обычно думают, будто жертва подхватила какую-нибудь хворь, и уж далеко не сразу догадываются, что дело-то нечисто. Меж тем, чем раньше уничтожить вампира, тем больше у несчастного шансов выжить. Если бы был виден укус, то дело бы решалось куда проще.
– Дудки всё это, – вмешался Удо. – Мы, саксы, ни в каких ваших упырей не верим. Набрехала тебе твоя Думитра, ей-богу набрехала. Всё то ваши россказни валашские. А вот если бы вы делом занялись, не было бы времени у вас сказки придумывать.
– Эй, чё сразу-то… – вспылил было Янош.
– Так, ну-ка остынь, парень, и ты тоже, Удо! – пресек ссору Лайош. – Сколько раз говорить…
– Ладно-ладно, прости, друг, не со зла я, вырвалось, – буркнул Хайнц-Ульрих.
Олах презрительно отвернулся и не ответил.
Меж тем тучи сгущались, и хоть время сумерек еще не подошло, казалось, будто уже наступил вечер. В отличие от вчерашнего дня погода стояла безветренная, а потому холода никто не чувствовал. На узкой деревенской дороге, куда свернули товарищи с торгового тракта, не было ни души. Мертвую тишину не прерывал ни скрип колеса, ни говор крестьянина, ни блеяние овец. Гнетущее безмолвие возродило былую тревогу.
– Долго чего-то. Мне казалось, уж приехать должны. – посетовал предводитель отряда.
– Да сколько мы эту гребанную телегу искали, чтоб им всем там пусто было, трусам, а еще сколько ели, собирались. И дорогу вон как развезло, быстро не поскачешь. Вот и плетемся, как горбатый Шнауценхаммер на ярмарку. – проворчал Удо.
– Кажется нам сюда, – прервал разговор Понграц Калди.
По правую руку показался проход между деревьями. Довольно широкая тропинка, достаточная, чтобы разминулись две телеги. Странно, но за много лет она так и не успела зарасти. Лишь пучки жесткой травы, тронутой недавними морозами, темнели то тут, то там, распластанные по глинистой почве. Неужели этим путем продолжают пользоваться? Но кто? А если так, то неужели в Микше Маре еще остались сокровища.
Опытный воин осмотрелся в надежде увидеть кого-нибудь из местных и расспросить о заброшенной деревне. Но насколько хватало глаз голые поля и проселочная дорога казались совершенно пустыми.
– Хорошо, сворачиваем, – согласился он.
Тут тревожную тишину взорвал хриплый крик ворона. От неожиданности мужчины вздрогнули и переглянулись. Большая черная птица сорвалась с ели и скрылась в чаще.
– У, проклятый! – крикнул ей вслед бывший семинарист.
– Нас ожидают, – пробормотал Лайош.
– Чего? – не понял Удо.
– Ничего.
Как только Янош Олах подъехал к тропинке, его лошадь жалобно заржала и встала. Парень подстегнул ее, но животное начало упираться, дергать шеей, трястись и нервно переступать копытами. У других мужчин кони вели себя так же. Никто из них не хотел идти в лес. Как ни пытались воины заставить их двинуться дальше уговорами или понуканиями, ничего не получалось. Наконец обычно спокойный скакун юного Клади вскочил на дыбы и чуть не сбросил седока.