Транспортное кольцо
Шрифт:
– Покатаешь на этой штуке? – последнее было обращено к Книжнику.
– Посмотрим на твое поведение, – проворчал парень, усаживаясь в кресло. Положил на пол арбалет, бросил туда же рюкзак, быстро оглядел пульт. – Так, тут разобраться надо…
В эту секунду откуда-то сверху в лобовое стекло заглянула жуткая морда, замотанная грязными бинтами, с рваными щелями для глаз. Хельга вскрикнула – и всадила в нее последний патрон из трофейного пистолета. Попала или нет – непонятно, но в стекле образовалась здоровенная дыра с сетью трещин вокруг, а морда исчезла.
– Времени нет разбираться! – крикнула
– Так нельзя… – бормотал парень, вглядываясь в непонятные подписи под кнопками и выключателями. – Людей для такой работы годами учили…
За боковым окном с его стороны показалась ужасающая, покрытая кроваво-гнойными бинтами рожа – и принялась колотиться лбом в стекло, норовя пробить его и оставляя на стекле грязные разводы.
– А-а! – Книжник что есть силы налег на большую блестящую рукоять на панели.
Та поддалась, и ровный гул, царивший в кабине, усилился, металлический пол и стены задрожали. С низким грохотом содрогнулся локомотив – и следом, один за другим грохнули сочленения вагонов будто гигантская железная собака отряхнулась с головы до самого хвоста. Сжав зубы от напряжения, Книжник поднажал еще.
Снова дернуло – так, что стоявших Хельгу и Молнию швырнуло на заднюю стенку кабины. С истошным скрежетом и скрипом электровоз двинулся вперед. С резким выдохом семинарист довел рычаг до предела – и локомотив стал медленно набирать ход. Рядом, за стеклом, бесновался дамп, тупо стараясь пробить стекло прогнившим лбом. Но Книжник уже не обращал на него никакого внимания – он был увлечен чудом.
– Едет! – с детским восторгом кричал он. – Едет!
Тут же переменился в лице, недоуменно поглядел на Хельгу:
– Но как он едет? Электричества ведь нету…
– Не все ли равно? – нервно отозвалась девушка. Ее беспокоил этот упорный дамп, рядом с которым появился еще один, с топором в руке.
Книжнику было не все равно. Это для девушки происходит то, что происходит, это она готова воспринимать происходящее как данность, может даже, как колдовство, как чудо. Ученому же, каким себя считал семинарист, требовалось разумное объяснение.
Он вдруг вспомнил: поезд уходил хвостом в Поле Смерти. Не оттуда ли, из его мрачных глубин, локомотив питается энергией? Если так, то энергия иссякнет, едва покинет Поле последний вагон. Сколько их там осталось?
Все эти лихорадочные рассуждения прервал звон выбитого стекла. В окошко, оставляя куски ткани и гнилой плоти на торчащих обломках, полез дамп с топором, а следом маячил его настырный приятель с расквашенным лбом. Первый пытался зацепить «машиниста» топором, и Книжник едва успел отпрянуть, упав на грязный пол. Быстро отполз и с ужасом понял, что арбалет остался с другой стороны кресла. Поднял глаза на Хельгу, та покачала головой: патронов у нее не осталось.
Дамп был уже внутри. Второй протискивался внутрь, а за ним, на фоне медленно проползавших руин, рычали еще не менее десятка отвратительных полулюдей. Пока те выясняли, в каком порядке лезть внутрь, ходячая «мумия» с топором стояла посреди кабины, прикидывая, с кого начать расправу. А может, просто считала их пленниками, откладывая убийство на потом.
Книжник полез в карман, надеясь нащупать там стилос, но вспомнил, что засунул его
Книжник ощутил ужас – тот самый, от которого мутится разум, руки становятся ватными и пропадает всякая воля к сопротивлению.
Чего не скажешь о Молнии. Девочка вдруг возникла прямо перед ним – маленькая, худенькая, неестественно прямая. Дамп опустил на нее взгляд, однако девочка не боялась – она выросла в окружении таких подонков с топорами. Но вряд ли он знал об этом. Иначе не потянул бы в ее сторону длинную, обмотанную гнилым тряпьем руку.
Короткий звонкий свист – и рука с глухим звуком упала на пол. Дамп с недоумением поглядел на обрубок чуть ниже локтя, на темную, рывками выплескивающуюся кровь. Он просто не мог поверить, что маленькая милая девочка оттяпала ему конечность. Он издал низкий, нарастающий рев, дернулся, замахиваясь топором в другой руке. Но не успел обрушить его на Молнию – с выпущенными кишками сражаться трудновато.
Книжник даже не успел заметить, как все произошло, – движения Молнии были стремительные и совершенно непредсказуемые. Он пришел в себя, только когда вслед за обладателем топора на пол рухнул тот, второй, с расквашенным лбом. Стены были забрызганы мелким и красным, в воздухе стоял устойчивый запах крови, которая ощущалась даже во рту.
– Чего рот открыл? – крикнула девчонка. – Держи!
Прямо в руки семинаристу полетел арбалет. Самое время: шумно разлетелось лобовое стекло, и внутрь полезли новые дампы. Книжник вцепился в оружие и со всей дури вдавил спусковую скобу. Завыл электропривод самовзвода, арбалет принялся выплевывать убийственный металл. В автоматическом режиме болты вылетали размеренно, но достаточно, чтобы остановить новую волну врагов. Однако магазин уже был на исходе, да и аккумулятор взвода начал сдавать.
На маленькую Молнию тоже не приходилось рассчитывать. Было заметно, как она устала после первой атаки. Все-таки она ребенок, а не воин, хоть и хочет им казаться. Книжник все еще надеялся, что сейчас, в самую критическую минуту подоспеет Зиг – но его все не было.
Поезд тем временем все набирал скорость, и семинарист вдруг вспомнил о взорванных путях впереди. Остановить эту махину он просто не успеет – дампы лезут и лезут в окно со стороны кресла машиниста. Что ж, если суждено погибнуть в крушении – это будет первая железнодорожная катастрофа в новой истории человечества…
И вдруг погас свет. С изумлением Книжник увидел, что кабина внезапно изменилась – стала прогнившей и ржавой, в борту откуда-то появилась рваная дыра, стекла исчезли. Но главное – прекратился этот характерный гул электрических машин.
Поезд был мертв. Он несся по инерции, неспешно замедляя ход. Книжник понял, что произошло: последний вагон покинул пределы Поля Смерти и потерял приток энергии от него.
Дампов же будто ветром сдуло: они с воплями соскакивали с поезда, будто что-то их спугнуло. Но что может испугать того, кто не боится самой смерти, кто видит в ней один лишь сладкий финал своему мучительному существованию?