Транспортное кольцо
Шрифт:
– Давайте живей, подальше отсюда! – тяжело дыша, сказал Зигфрид.
Никто не возражал. Не сговариваясь, перешли на бег. Сбавили темп только у большой дорожной развязки на стыке Третьего транспортного и какой-то широкой улицы. По прикидкам Книжника, это был Ленинский проспект.
– Сюда! – скомандовал Зигфрид, указывая в просторную нишу под основанием эстакады. – Только я сначала проверю.
Он скрылся во мраке, и оттуда взметнулись, хлопая перепончатыми крыльями, мелкие летучие твари. Через минуту Зиг показался и молча помахал рукой.
Наконец-то можно было перевести дух. Казалось, самое время радоваться: цель достигнута, они нашли Лого.
Лого устроился с внешней стороны, прикрыв корпусом друзей, забравшихся глубже, под наклонную эстакаду. Какое-то время молчали. Требовалось отдохнуть, восстановить дыхание. Книжник достал из рюкзака флягу из тыквы-мутанта: вроде и деревянная, но эластичная, способная растягиваться при необходимости раза в три. Глотнул воды, передал Хельге. Та сразу предложила флягу Молнии, но девочка отрицательно покачала головой. Книжник еще раз подивился: железная она, что ли?
Зигфрид запалил небольшой костер из маленьких горючих брусков, запас которых всегда носил с собой. Какая бы ни была ситуация, живой огонь всегда создавал особое ощущение уюта и защищенности. Главное, чтобы огонь враги не заметили.
Все (кроме робота, разумеется) машинально пододвинулись к огню, потянули к нему руки. Это, наверное, генетическое: человека человеком сделал огонь, для него костер – это первейший символ цивилизации.
– Так что там у вас за карусель, на ипподроме? – не глядя в сторону Лого, спросил Зигфрид.
На этот раз «раптор» не стал пользоваться мозгом посредника. Зашипели динамики, и бесстрастный голос произнес:
– Там смерть.
Зигфрид с сомнением поглядел в стеклянный окуляр робота, в котором плясали огоньки костра. Заметил:
– Смерти там не больше, чем в других местах.
– Только дампов что-то туда особенно тянет, – заметил Книжник.
– Их всегда тянет туда, где смерть, – прошелестела маленькая Молния.
Хельга с болью в глазах посмотрела на нее, погладила растрепанную косичку. Храбрая девочка вдруг сжалась в комок, прильнула к старшей подруге и закрыла глаза.
– Ты что-то недоговариваешь, шам, – ровно сказал воин, подбрасывая в огонь горючий брусок.
– Я давно уже не шам, – отозвался синтетический голос. – Впрочем, если настаиваешь… Я мог бы рассказать все словами. Но проще будет передать образами. Ты готов, Книжник?
Семинарист кивнул. Но он даже представить себе не мог, какая мощная волна чуждой памяти обрушится на него, подавляя ощущение себя самого. На несколько секунд в его разуме поселилась иная личность.
Показалось, что прошли дни, недели, месяцы, годы…
Все эти годы, что он был Сержантом.
Отрешившись от окружающего мира, потеряв счет времени, Сержант тупо разглядывал свою жуткую металлическую лапу. Четыре мощных ребристых пальца из усиленного сплава с повышенной свободой движений и когтями, отблескивающими на самозатачивающихся кромках. Сомкнуть, разомкнуть – тихий звук гидравлических приводов и клацающего металла завораживал, не давая окончательно сойти с ума.
Только что, повинуясь то ли рефлексам, то ли заложенной программе, он целиком сожрал какую-то омерзительную тварь, отдаленно напоминавшую человека. И теперь просто не мог поверить, что это кошмарное металлическое тело отныне и до конца принадлежит ему. Очнуться в раю, куда,
Впрочем, он довольно смутно помнил свое другое, настоящее тело. Он ведь не должен был помнить. Его мозг – всего лишь расходный материал, установленный в боевую машину вместо управляющего компьютера. Стандартная процедура, когда мозг погибшего бойца передается армейским спецам для дальнейшего использования в интересах армии США…
Сержант замер, обвел окружающее пространство объективами. Вокруг высились руины чужого города. Столицы ненавистного врага. В мозгу болезненно промелькнули обрывочные образы, словно кадры, вырванные из кинопленки. Прущие в атаку боевые машины, искаженные в ярости лица бойцов, обезображенные трупы под тяжелыми ботинками. С ревом проносятся над головой вертолеты. Тут же один из них оглушительно взрывается, разбрасывая пылающие обломки. Колкие пунктиры трассеров, бьющие в стену под оконным проемом. Гулкий удар – и здание, вспучившись, проваливается в клубы огня и дыма. Из глотки рвутся приказания вперемежку с грязной руганью. Вперед, пригнувшись, устремляются морпехи. Пулеметчик, зажмурившись и вопя от ужаса, высаживает боезапас в дымную мглу. В кровавой жиже катается, воя от боли, боец с оторванной ногой…
Огонь, разрушение, смерть. Он должен быть там, среди идущих в атаку бойцов. Но его разум здесь, в биороботе типа «мангуст».
Выходит, он погиб?! Когда? Как?
Память неохотно выдавала обрывочную информацию. Так было задумано биоинженерами: живой человеческий мозг должен быть избавлен от остатков погибшей личности. Боец, отдавший части своего тела товарищам по оружию, не должен страдать.
Так говорили. Но всю ли правду говорят военные ученые? Когда ставки настолько высоки, страдания отдельных бойцов уже не имеют значения. Тем более что они принесли присягу и отныне целиком и полностью принадлежат армии. А кто видел, чтобы жаловалась машина – пусть даже с человеческими потрохами?
…Разведывательно-диверсионный биоробот типа «мангуст» медленно двигался по узкой улочке, заваленной обломками камня и бетона. Единственное, что прочно держалось в памяти: он – сержант корпуса морской пехоты США. Имя и биография были вычищены из подготовленного к пересадке мозга. Единственное, что не удалось сделать спецам, – это изъять последние воспоминания – самые яркие, буквально въевшиеся в «оперативную память» мозга. А может, они не особо старались, обрабатывая очередной «расходник» в спешке, в полевых условиях наступления. Но кое-что он помнил.
…Группа быстро продвигалась вперед. Потери начались буквально с первых шагов. Сначала на мине подорвался лейтенант, минут через десять после десантирования из брюха транспортного беспилотника. Но это не повод, чтобы прекращать миссию. Теперь он, сержант, во главе специального подразделения должен разыскать и уничтожить важный объект на территории противника. Что за объект? Он вспомнит. Обязательно вспомнит. После того, как схлынет эта волна забытых образов, звуков, запахов…
Вот он передвигается по враждебному городу – короткими перебежками, отдавая команды знаками. Бойцы, как марионетки, повинуются его жестам. Все быстро, четко, слаженно. Цель – стратегический объект русских, и от выполнения этого задания зависит успех всего наступления. На флангах проводят отвлекающие маневры бронированные клинья тяжелых ударных биороботов, и надо успеть в отпущенный срок, пока обороняющиеся не заметили уловки.