Транзит
Шрифт:
– Я не знаю ничего о наркотиках… А денег… у меня денег столько тоже нет… – Слёзы потекли ещё сильнее, а руки у неё начали дрожать.
Нет, она явно не играла! Теперь уже испугался я: «Неужели мы ошиблись? Неужели я, к чёрту, с пистолетом в руке, взял в заложники невинного человека?! Чёрт, чёрт, чёрт, баля!.. Тогда мы попали!.. Если даже я извинюсь и просто отпущу её, она тут же, наверняка, пойдёт в полицию, и нам крышка, а возить с собой по городу похищенную девчонку в этом невозможном розовом кабриолете, да ещё со всем тем, что у нас есть… Чёрт!..»
– Послушай… –
Через пару километров я увидел большую стоянку перед каким-то супермаркетом и повернул на неё: лучше всего затеряться среди множества автомобилей, чем стоять где-то на отшибе, да и она наверняка тут будет поспокойнее, чем если бы я её завёз куда-то в лес.
– Так, Катя, значит, о наркотиках ты ничего не знаешь, о пистолете, предполагаю, тоже…
Она уже перестала плакать и, казалось, немного успокоилась. Я, обернувшись назад, извлёк из пакета паспорт и, глядя в него, продолжал:
– И ни с каким мистером Гораном Благовичем из Хорватии, предполагаю, ты тоже не знакома? – я развернул паспорт с фотографией так, чтобы девушка могла её увидеть.
– А где карта? – вдруг неожиданно спросила она, к тому же, судя по реакции, человека на фотке тоже узнала.
«Ну, слава тебе, Господи! Так всё-таки мы не ошиблись!» – камень свалился у меня с души. Я вытащил из кармана маленькую схемку, что была в паспорте:
– Эта?
Она кивнула и протянула руку, чтобы взять лист бумаги, но я быстро спрятал его обратно под куртку.
– Но-но-но!.. Так что же, Катя, за пакетиком приехала всё-таки ты? Я рад, что мы не ошиблись. – Одновременно я подумал: «Что же там такое на этой схемке, что это для неё это явно важнее трёхсот пятидесяти грамм чистого героина, «ствола» и т. д.?». – Повторяю ещё раз: мне нет дела до вещей в этом пакете, наркота это или карта, я тебе отдам ВСЁ вместе, и этот пистолет, кстати, тоже твой… Но на условиях, которые уже сказал, идёт?..
– Отвезу вас куда хотите, но денег у меня таких с собой нет. С этим героином и всем остальным делайте тоже что хотите, мне дайте только эту карту и всё, она моя. В полицию не пойду, не беспокойтесь… – Она, казалось, уже снова держала себя в руках.
– Подожди, подожди… – такого поворота я совсем не ожидал. – Мне чужого добра не надо, а с этим и вообще не хочу иметь ничего общего, а к тому же твой друг, этот Горан или как его там, тебя за это явно по головке не погладит… Тут товар на хороших пару тысяч долларов и ещё несколько вещей, которые ему явно небезразличны…
– Шайсе! Эта свинья меня так подставила! Я не знаю ничего ни о его наркотиках, ни о вас,
– Ну… С этим разберёшься как-нибудь потом, а сейчас, извини, когда мы так хорошо поняли друг друга, думаю, что нам остаётся просто помочь друг другу взаимно и мирно разойтись… Кредитная карта у тебя есть?
– Да…
– Хорошо. Вот видишь, всегда есть выход: кредитная карта – запад, сладкий запад!.. Просто купишь каждому штаны и какой-то свитерок, Карден нам не нужен, просто что-то, чтобы не бросаться в глаза… А мне ещё сухие носки и какие-нибудь ботинки…
– А где гарантия, что потом вы меня просто отпустите? – она, открыв зеркало в солнечном козырьке, утёрла бумажным носовым платком растёкшуюся тушь.
– Гарантии нету, но если бы мы что-то против тебя имели, то, согласись, ты бы уже давно тут не сидела, а я бы не тратил столько сил на разговоры. В данный момент, Катя, ситуация такова, что мы просто нужны друг другу… В мои планы на сегодня, поверь, это всё тоже не входило, и чем раньше эта история закончится, тем лучше для нас всех…
– Пусти меня за руль, машина всё-таки моя…
Я, поколебавшись, вылез и обошёл «Фольксваген» с другой стороны, а она проскользнула на водительское сиденье.
Вену Катя явно знала хорошо: через минут пятнадцать мы оказались на гигантском складе «сэконд хэнд» шмоток.
– Ты, как я смотрю, особо раскошелиться не собираешься, – обернулся я к ней, когда мы вошли вовнутрь.
– Сам сказал, что Карден вам не нужен, денег у меня и на карте много нет, а к тому же в приличном месте в таком засранном виде, думаю, что вас бы быстро вычислили… А тут всем наплевать, – она уже окончательно пришла в форму и вела себя уверенно и даже удивительно спокойно.
Сказать нечего, она была права: между длинными рядами вешалок, полок и контейнеров с «бэушным» барахлом никого не было, а на входе на нас никто даже не обратил внимания – видимо, мы вполне подобали обычным клиентам этого заведения. «Умненькая, однако!» – отметил я мысленно.
Через полчаса мы вышли наружу, полностью экипированные во всё чистое, «новое», а главное – сухое. Грязная одежда была сложена в купленный здесь же большой армейский рюкзак, а Клим, насколько это было возможно, улучшил свой имидж. Теперь мы оба были как из инкубатора: в потёртых голубых джинсах, одинаковых пуховых безрукавках и балахонах «fleece» с разными лыжными надписями. А я ещё «намыл» себе стильные оранжевые кеды «Конверс», видимо, 70-х годов. Звонить чехам уже не было нужды, и поэтому мы поехали сразу на вокзал.
На венском Западном вокзале я положил пакет со всем первоначальным содержимым в автоматическую камеру хранения под шифром года своего рождения – 1972, – а карту вернул, как и обещал, Кате. Шифр к камере, написанный на клочке бумаги, тоже дал ей и сказал:
– Как видишь, слово держим, а с этим, – я ткнул пальцем в написанный шифр, – поступай как знаешь, можешь выкинуть, можешь оставить себе, можешь передать своему хорвату или кто он там такой…
– Вчера я ещё думала, что итальянец…