Транзит
Шрифт:
– Там слишком тихо… Сам знаешь, какой бардак обычно делают, когда придут… Не похоже на них, слишком тихо…
– Или засада…
– Вряд ли, здесь у них или уже тыл, или это всё ещё ничья земля… В любом случае, нас здесь никто ждать не будет, они уже не воюют, просто едут дальше… – в голосе слышалась горькая ирония.
Сзади, со стороны грузовика, к ним приближался кто-то третий. Мотоциклист, увидев это, быстро двумя пальцами загасил сигарету и бросил окурок под ноги:
– Герр оберштурмфюрер [4] ?..
4
Оберштурмфюрер – офицерское звание ваффен-СС, примерно отвечающее армейскому старшиему лейтенанту.
– Перестань, Янке, – тот, кого назвали «герр оберштурмфюрер», махнул рукой и, сняв с головы камуфлированную кепку, запустил пятерню в свои взъерошенные светлые волосы. Он был, даже судя по голосу, намного младше мотоциклиста. – Говорил же тебе, что можешь называть меня по имени. Что там?..
– Тихо, герр оберштурмфюрер…
– Ещё раз: Александр.
– Александр… Да… Тихо… Думаю, что их там нет.
– Твой дом где?
– С другой стороны деревни, отсюда не увидим, если разрешите, я возьму Крошку и вот, Майера, – мотоциклист кивнул на своего первого собеседника, – и пойду, там… осмотрюсь, что и как.
– Идите… Мы займём позиции слева на том холме, там, похоже, есть хоть какая-то растительность, а то скоро уже рассвет, а мы тут как на ладони.
– Под холмом, вон там, те низкие постройки, – Янке протянул руку в направлении небольшой покрытой лесом возвышенности. Где-то за ней там, слева, на востоке, как раз зарождалась розово-оранжевая утренняя заря. – Это винные погреба, к ним ведёт грунтовка, съезд где-то метрах в ста впереди, за ними можно спрятать машины, и для обороны, если что, тоже удобно…
Оберштурмфюрер старательно всматривался в подножие холма, но не видел ничего, кроме густой темноты… Мотоциклист Янке, скорее всего, тоже не мог ничего физически разглядеть, просто точно знал, что там находится, и поэтому «видел», или, может быть, имел какое-то второе, кошачье зрение. Тем не менее, не было оснований ему не верить – впереди лежащая деревенька была его родным домом.
Пока молодой офицер, напрягая глаза, безуспешно всматривался в кромешную тьму, Янке и Майер, тоже местный житель из какой-то деревушки где-то по соседству и друг мотоциклиста с детства, вернулись назад, к колонне, и один из них тихо позвал, подойдя сзади к крытому брезентом грузовику: «Крошка… Крошка… Вылезай, приехали, идём на прогулку!». Внутри послышался какой-то шорох, и через пару секунд на пыльную дорогу спрыгнул огромный широкоплечий детина не менее двух метров ростом. Оправив свою пятнистую маскировочную куртку, он потянулся рукой куда-то в кузов машины, откуда сначала вытащил каску, покрытую таким же пятнистым чехлом, и водрузил её себе на голову, а потом, явно безо всякого напряжения, вынул и ручной пулемёт «МГ-42» со свисающей из него лентой, который в его огромных лапах казался просто детской игрушкой.
– Где это мы? – спросил он, протирая кулаком заспанные глаза.
– Да вот, Йозеф нас зовёт к себе на кофе… – Майер, усмехнувшись, кивнул на мотоциклиста. – Причешись и не забудь прихватить цветы для его жены и сладости его детям.
– Значит, уже приехали… А если «иваны» уже там?
– Это и есть цель прогулки: осмотримся, что и как.
– И оставь пулемёт, с этими лентами и всем остальным только грохотать там будешь, – отозвался Янке. – Возьми что-нибудь поминиатюрнее.
– Не оставлю, – засопел Крошка. – Если там никого нет, то и грохот не помешает, а если нарвёмся, будешь только рад, что он у нас есть!
– А-а… – Янке махнул рукой: спорить с этим упрямым медведем, да ещё и явно сварливым спросонья, ему не хотелось. К тому же все знали, как Крошка любит свой пулемёт. Благодаря своей от природы невероятной силе он был одним из немногих, кто умел стрелять из него от бедра, на бегу и из всех остальных возможных и невозможных позиций, причём не просто стрелять, а стрелять очень точно. Короче, если бывают виртуозы в обращении с музыкальными инструментами, то Крошка был виртуозом в обращении с «МГ-42», чем не раз спасал шкуру целому взводу, особенно в последнее время, когда они только и делали, что отступали. Все отходили, а он всегда их крыл… Ему даже уже никто не приказывал – командирам просто совесть не позволяла всё время оставлять именно его практически на верную смерть, но всё равно, если «дело было плохо» – этот двухметровый бывший моряк из Кёнигсберга всегда был взводным «ангелом-хранителем», если, конечно, вообще можно употреблять слово «ангел» в отношении человека с пулемётом в руках, «ангельским» посланием которого было убийство других людей десятками или, может быть, даже сотнями…
После того, как зимой, перед Рождеством, сорок первого, британская авиация потопила в Северном море миноносец, на котором он служил, любитель приключений и прирождённый авантюрист Крошка через пару недель добровольно вступил в войска СС и после быстрой трёхмесячной подготовки по пехотной программе в апреле был отправлен на Восточный фронт. Никто не представлял себе, сколько всего людей он «положил» за эти три года из своего пулемёта, зато все точно знали, что в рукопашных схватках голыми руками или ножом на обоих – Восточном и Западном – фронтах записал на свой счёт уже более десяти, и сейчас на его кителе под камуфлированной курткой гордо красовалась практически полная коллекция боевых наград Третьего рейха, которые только мог получить член рядового состава…
Его настоящее имя было Хорст Завацки, и он любил воевать, видимо, это было его призванием, а самое интересное было то, что видимо и какой-то бог войны тоже любил Хорста, потому что за эти кошмарные три года, после участия во всевозможных головоломных операциях и десятках рукопашных боёв, при том, что его огромная фигура была, казалось бы, идеальной мишенью, он ни разу не был не то что ранен – он не получил ни царапины, не простудился и даже не схватил обычную на русском фронте дизентерию…
– Как хочешь, Хорсте, но тогда иди чуть сзади, крой нас, если что…
– Иди первый, Йозефе, – Майер взял из кабины грузовика свою матово-чёрную штурмовую винтовку и засунул в неё полный магазин [5] , – ты здесь дома, я – чуть сзади, Крошка – замыкающий…
Они пошли вперёд по дороге, офицер, оседлав мотоцикл, поехал вслед на границе видимости, а сзади за ним медленно тронулась и вся колонна. Где-то метров через сто, как и говорил Янке, показался еле заметный поворот налево, на узкую грунтовую дорогу. Они передали жест по короткой цепочке Крошке, а тот, как последний, махнул рукой в левую сторону офицеру на мотоцикле. Сигнал был принят, и колонна медленно съехала с дороги, растворяясь во тьме.
5
Здесь имеется ввиду образец «StG-43/44», массово поступавший на вооружение немецкой армии с 1944 года, часто объявляемый как дизайновый прототип будущего всемирно известного автомата Калашникова и, в действительности, практически первый серийно выпускавшийся «праотец» всего дальнейшего развития автоматического стрелкового оружия пехоты. С него, собственно, точнее с перевода его немецкого названия Sturngewehr – штурмовая винтовка, и начался этот класс стрелкового вооружения, являющийся сейчас стандартным во всех армиях мира.
Скоро они минули небольшую табличку у края дороги, обозначающую название населённого пункта, надпись гласила: «PRERAU. Herzlich wilkommen!» [6] .
В полном молчании троица приблизилась к первому дому. Тишина. Во всех окнах темнота. Вся деревня была сосредоточена вдоль дороги, которая и являлась единственной главной улицей, выложенной камнем, а так как была ровной, то с одного конца деревеньки был практически виден другой. О присутствии каких-либо военных частей говорило бы прежде всего наличие транспортных средств – автомобилей, грузовиков, танков или хотя бы повозок, – но улица была абсолютно пустынна. Никаких постов, никаких машин, всюду темнота и над ратушей – небольшим домом правления местной общины – тоже ничего не было видно: все знали, что русские, куда бы ни пришли, всюду вывешивали свои красные флаги… Подойдя к стене, Янке остановился и подождал Крошку и Майера.
6
«Прерау. Добро пожаловать!» – и сегодня часто встречающийся «улучшенный» вариант дорожного знака на въезде в населённый пункт в немецкоговорящих странах.