Транзита не будет
Шрифт:
Побродив по зданию отдела больше часа, я почувствовал, что голова насытилась информацией, что называется под завязку, и теперь надо бы все это как-то переварить, зафиксировать хотя бы на диктофон. Словно прочитав мои мысли, Гурский вдруг хитро улыбнулся и предложил:
— А не пора ли нам немного перекусить? Как говорится, сочетать духовное с телесным в необходимой пропорции?
— Пожалуй, в самый раз, — тут же подхватил Игорь, давно выразительно поглядывавший на меня, мол, закругляйся.
— Тогда, прошу в мой кабинет! — объявил начальник погранотдела.
В комнате отдыха (обнаружилась и такая!) рядом с кабинетом, как по волшебству, уже был накрыт стол. Большое блюдо с дымящимся ароматным пловом, миски с маринованными грибочками и огурцами, ваза со свежими булочками и настоящий пузатый самовар.
— Мы же только перекусить договаривались, Георгич, — покачал головой Скоренко, — а не пир устраивать.
— Кто устраивает?! — округлил тот глаза. — Что тут кушать, дорогой, а? — Он добавил в речь акцента и взмахнул руками.
Я не выдержал и рассмеялся — очень уж натурально получилось у подполковника. Игорь же только вздохнул и принялся накладывать в тарелку плов. Я последовал его примеру. Минут пять в комнате слышались перестук вилок и ложек и сосредоточенное причмокивание. Наконец первый голод был удовлетворен. Я подцепил на вилку крепкий грибок, похожий на опенок, но почти белого цвета, и спросил:
— Виктор Георгиевич, а откуда здесь грибы?
— Так их полно в степи растет, — улыбнулся Гурский с видом знатока. — Это вот, например, знаменитый белый степной гриб. По своим гастрономическим качествам ничуть не уступает ни вешенке, ни опенку.
— Интересно, казахи грибы едят?
— Насколько я знаю, нет. Их главное блюдо — мясо. Оно, кстати, является у нас частым предметом контрабанды. Так же, как и водка.
— Почему? — не понял я. — Зачем тащить мясо и водку в Россию?
— Для продажи, — серьезно пояснил Гурский. — Знаете, сколько стоит пол-литра водки у казахов?.. Десять-двенадцать рублей! Причем замечу: это не «паленка», а самая настоящая, качественная водка, изготовленная по советским ГОСТам. Ну а мясо… Одно кило у них там тоже копейки стоит, раз в пять-шесть дешевле нашего. Вот и выходит, что контрабанда — весьма прибыльное дело.
— И… куда же вы деваете конфискат?
— Не волнуйтесь, Дмитрий Алексеевич, бульдозерами не давим. Все в торговую сеть идет! — Гурский снова улыбнулся.
За приятной беседой два часа пролетели незаметно. Правда, начальнику погранотдела трижды приходилось отлучаться — служба есть служба, — но каждый раз Гурский непременно возвращался, как настоящий хозяин, который никогда не бросит своих гостей.
— Может, мы ему сильно мешаем? — не выдержал я во время очередной отлучки подполковника.
— Не волнуйся, у Георгича все рассчитано и продумано, — успокоил меня Скоренко. — И потом, он — мужик простой, если бы мы были ему в тягость, так бы и сказал…
В общем, переполненные впечатлениями и сытной едой, мы наконец вышли на крыльцо служебного здания. Гурский закурил и поинтересовался у Игоря:
— Завтра, наверное, вам в отделение захочется съездить?
— То есть на заставу?.. — встрял я. — Конечно!
— Тогда я вам рекомендую «Берлин».
— А мы туда и хотели, — кивнул Скоренко.
— Постойте, какой еще Берлин?! — вытаращился я на них. — Откуда здесь Берлин?
— Так называется поселок, возле которого находится отделение, — рассмеялся Гурский. — Его ветераны российской императорской армии строили. Еще с елизаветинских времен сюда, на Южный Урал отправляли на поселение отслуживших полный срок солдат и унтеров. А они называли свои поселки в память тех мест, где воевали. Так что у нас тут кроме Берлина есть и Чесма, и Лейпциг, и Порт-Артур…
— Хорошо, Георгич, — Игорь протянул подполковнику руку, — тогда до завтра. Мы к тебе прямо с утра заявимся.
— Нет, — покрутил тот круглой головой. — Меня завтра не будет. Езжайте прямо в «Берлин», я их предупрежу.
Мы душевно попрощались и отправились на машине обратно в город. Скоренко высадил меня у гостиницы и уехал ночевать в офицерскую казарму, а я вознамерился было продолжить знакомство с ясноглазой дежурной, но той, к сожалению, на месте не оказалось. Вместо красивой девушки за стойкой администратора теперь восседала могучая тетка, и весь ее вид совершенно не располагал к светской болтовне. Поэтому я быстренько забрал ключи и ретировался в номер.
«Может, оно и к лучшему? — философски подумал я, с удовольствием раздевшись и плюхнувшись на широкую кровать. — Завтра будет явно не самый легкий день…»
С этой мыслью я и заснул под тихий и ненавязчивый бубнёж телевизора.
Выехали достаточно рано. Солнце еще только потягивалось у самого окоёма, собираясь с силами на весь день, а наш «форд» уже бодро наматывал на колеса километры по вполне приличной асфальтированной бетонке.
— Слушай, Игорь, — растолкал я кемарившего на переднем сиденье Скоренко, — неужели у вас тут не бывает сильных морозов?
— Еще какие! — зевнул тот. — В январе нынче аж до минус сорока заворачивало. А почему ты спросил?
— Да вот, любуюсь вашей отличной дорогой. И это — посреди степи!.. А ведь известно, что так называемые «переходы через ноль» в основном и губят дорожное покрытие. Асфальт разрушается проникающей в микротрещины водой, которая замерзает, расширяется и разрывает покрытие…
— Ишь ты, грамотный какой!.. Будто сам дороги строишь…
— Так почему у вас нету разрушений? — Я проигнорировал колкость.