Траурный эндшпиль
Шрифт:
— Как вчера, ха-ха? — хохотнула Шув.
— Вчера — это приятное исключение, — пожал я плечами, после чего вновь начал целиться. — Надо настрелять побольше зомби, а то стрелок из меня, как из говна пуля. Есть время и возможность чуть улучшить ситуацию…
— А как ты убил своего первого зомби? — поинтересовалась Шув, после того, как я сделал следующий удачный выстрел.
— Прямо на сцене, — ответил я. — В первый же день. Стоял на точке, уже полностью настроился дать постановке всё, что у меня есть из актёрского таланта, а потом
— Пх-хах! — поперхнулась Шув слюной. — Так ты играл прямо в момент начала апокалипсиса?!
— Как думаешь, я получил свою сверхспособность? — спросил я. — Ударил зомби по голове бутафорским палашом, после чего из него выпала сфера. Не знаю зачем, но я поднял её и положил в карман, потом утащил со сцены своего коллегу… Эх, такое ощущение, будто это было в прошлом году, а не полтора месяца назад…
— М-да… — вздохнула Шув и решила поделиться своей историей. — А я в это время дома была. Ждала доставку пиццы, должны были прийти девчонки…
— Так вы жили своей обычной жизнью, а потом это просто началось? — недоуменно спросил красноармеец Осип Берсон.
— Да, — подтвердил я. — Вам было чуть легче, чем нам, ведь вы уже были на войне, а для меня война началась сразу, без подготовительных переходов. Секунду назад ты был восходящим на вершину театрального Олимпа актёром, любимцем публики, знаменитостью международного масштаба, а уже в следующую секунду ты просто чмо со сверхспособностью, перспективы которого зависят исключительно от случая и того, как долго ты будешь готов цепляться за жизнь.
— А ведь я тоже чувствую себя чмом со сверхспособностью, — усмехнулась Шув. — Чем мы заслужили то, что до сих пор тратим кислород и болтаемся тут, как говно в проруби? Были ведь и получше люди…
— Не могу согласиться, — покачал я головой. — То, что мы живы спустя полтора месяца — это показатель того, что мы лучшие. Хотя бы тем, что удачливее вон тех. Другое дело, что ещё ничего не закончилось и как оно будет через неделю или две — только боги знают.
— А вот эти твои боги, кстати… — вспомнила что-то Шув. — Мне ночью снился сон, где была та здоровая баба в доспехах…
— Это не значит ничего хорошего, — усмехнулся я. — Богиня насилия и жестокости — это не к добру.
— Насколько я помню, ты её чпокнул, — резонно заметила Шув.
— Было дело, — не стал я отрицать. — Но сны — это другое.
— О, смотри, — указала Шув куда-то в толпу мертвецов. — Это же маскот «Четвёрочки»!
Действительно, через толпу пробивался зомби в костюме цифры четыре, причём упорно и целенаправленно. Это явный шустряк, который выглядит так, будто знает, что делает.
Зомби прорвался по головам своих соратников и сразу же нырнул в реку. И, вопреки ожиданиям, он не начал тонуть, а показал неплохую плавучесть. Более того, он задрыгал ногами и руками, наметив движение перпендикулярно неслабому течению реки. Эта тварь хочет на нашу сторону.
В движущуюся
Перевожу автомат на автоматический режим и начинаю палить по маскоту.
— Чего это он? — спросила Шув.
Тут из толпы вылезли другие шустряки и тоже нырнули в реку. Эти, из-за отсутствия объёмного костюма, сразу пошли на дно, но видно, что они тоже движутся к другому берегу.
— Шув, снимай, — велел я. — Это ценная информация. Не знал, что шустряки способны так лихо форсировать реки.
— Нам подсобить? — предложил Козьмин.
— Желательно, — ответил я и дал короткую очередь.
Маскота я доставал, но, преимущественно, в тело, а не в голову. Кажется, сильно повредил правую руку, потому что он начал крутиться юлой, но упорно продолжал плавание.
Шув записывала происходящее на камеру телефона, добавив оптического приближения.
— Вот сука… — процедил я, когда отстрелял серию из трассирующих.
Верный традиции, я заряжал три трассирующих самыми первыми, чтобы потом не щёлкать затвором и не хлопать глазами. Перезаряжаю оружие и продолжаю огонь.
Маскот уже начал забираться на набережную, когда я достал его голову. Гнилые мозги улетели в Большую Неву, а следом за ними туда же упало тело в изорванном зелёном костюме. Я же испытал новое для себя чувство — запредельный экстаз от ощущения могущества.
— О-о-ох… — выдохнул я. — Твою ж…
Шустряки, как я понял, ценятся гораздо больше. В масках этого не замечаешь, им хоть кого будет мало, а вот настоящему мне даже шустряк за мировой рекорд.
Оправляюсь от шквала эмоций и начинаю стрелять по остальным шустрякам.
Эти двигались на дистанции метров пять-десять друг от друга, но скорость держали, примерно, одинаковую. Из-за того, что они шли на глубине около полуметра. Я видел в тепловизор, как пули отклоняются при соприкосновении с водой, и летят по крутым траекториям. Вода всегда была врагом меткой стрельбы…
Берсон и Козьмин стреляли из своих автоматов, причём куда лучше, чем я — сказывался богатый стрелковый опыт, обретённый на настоящей войне. Практики у меня было мало, очень мало.
Быстрые мертвецы забрались на набережную и помчались к нашему зданию.
— Холодное оружие к бою, — велел я. — Берсон, Козьмин, надевайте маски.
Козьмину досталась маска Ахилла, а Берсону маска Октавиана. Завязав тесёмки масок на затылках, они уверенными движениями извлекли мечи и заняли боевые стойки. Я же вооружился двумя обрезами и приготовился.
Снизу донёсся стук конечностей по отливам и облицовке дома, после чего четверо шустряков буквально вспрыгнули на крышу.
Групповой поединок начал я, разрядив обрез в исцарапанную и гниющую морду шустряка в некогда деловом костюме. Картечь разворотила ему лицо и гарантированно уничтожила мозг, а я испытал экстаз, из-за которого с трудом удержался на ногах. К такому и привыкнуть можно…