Травля
Шрифт:
— Найди мне ее. И этого наглого ублюдка, которого я своими руками разорву на куски.
— Но раз она тебя все-таки еще любит, может она сама попытается с тобой связаться? — предположил Зак.
Джек покачал головой.
— Нет. Она мне больше не доверяет. Боится. Уверена, что я не люблю ее больше. Что хочу наказать, расквитаться. Она будет бежать и прятаться от меня, как после аварии, и ее любовь этому не помеха. Она сильная. Может уйти, вычеркнуть из жизни, даже если любит. В этом я уже убедился. Так что на это рассчитывать не стоит. К тому же, и она, и Рик думают, что защищают меня от Спенсера. А этот урод этим пользуется, пообещав, что не тронет меня, если она будет с ним. Раньше я в это не верил…
Зак лишь молча кивнул, разглядывая его руку в гипсе. Он прекрасно видел, что на самом деле отнюдь не беспокойство за собственную жизнь и месть Спенсера сейчас занимают Джека, чтобы он не говорил. В нем бушевали только ревность и ярость. Он жаждал вернуть Кэрол и наказать этого наглого и бесстрашного мальчишку, посягнувшего на самое дорогое — его семью. Никогда еще Зак не видел в своем друге столько ненависти и гнева. Это беспокоило его, потому что он понимал, что Джек больше не мог себя контролировать. Все те страдания, которые терзали его после того, как его жена и ребенок якобы погибли в страшной аварии, его горе, которое он переживал молча, загнав в глубину своего сердца, не прошли даром, разъев его изнутри, подорвав его силы и окончательно озлобив. У каждого человека есть свой предел. Видимо, Джек его достиг. Он больше не в силах был удержать все в себе, как раньше, ни боль, ни ярость. Измена Кэрол, ее отношение, нежелание быть с ним, мысли, что она его разлюбила, еще больше подорвали его после всего, ранив сильнее, чем он сам осознавал. Только Зак знал и видел, что за всеми этими неконтролируемыми вспышками безудержной ярости и злобы пряталась самая обыкновенная боль. Боль, мучившая его так долго, не ослабевающая, а только нарастающая, которую он просто не мог уже стерпеть.
Встав, Зак подошел к нему и ободряюще сжал пальцами его плечо.
— Мы вернем ее, Джек, — пообещал он. — У вас все наладится, вы снова будете все вместе. Твоя семья станет прежней… разве что в ней появится теперь еще один ребенок — ваша дочь. А этого Спенсера мы накажем, да так, что он пожалеет, что не сдох тогда в подвале. Ты только не переживай так. Не теряй снова контроль, Джек. Особенно здесь.
— Послушай… — Джек резко стряхнул с себя его руку, но Зак лишь снова схватил его, теперь уже обеими руками.
— Нет, это ты меня послушай! Хоть раз в жизни, хотя бы сейчас! Если бы там, в суде, ты меня послушал, когда я пытался тебя увести… — Зак глубоко вдохнул, переводя дух, чтобы успокоиться, чувствуя, что сам готов взорваться. — Ты всегда был сильным, Джек! Что с тобой? Что ты творишь? Соберись! Остановись, неужели ты не понимаешь, что сам разрушаешь свою жизнь этой злостью? Себя! В буквальном смысле слова! Ты уже кости себе ломаешь — это ненормально! Хватит злиться, Джек! Хватит! На себя, на Кэрол, на остальных… на весь мир! Эта злость тебя уничтожает, почти уничтожила. Избавься от нее, или она тебя сожрет. Ты понял меня? — Зак отпустил его, смотря в удивленное лицо. — Я пошел работать, искать Кэрол. А ты здесь тоже начинай работать — над собой! Иначе все, что мы делаем, окажется напрасным.
Притянув его к себе, Зак на мгновение сжал его
— Давай, братишка… послушай меня… хоть раз в жизни! Уничтожь своего демона, пока он не уничтожил тебя.
Развернувшись, он вышел, а Джек лишь изумленно смотрел ему вслед, так и не успев ничего сказать. А потом вспомнил, что Зак не показал ему фотографию Келли, как они договаривались. Рванув на себя дверь, он выскочил следом, но того уже и след простыл, лишь надзиратель шагнул к нему, собираясь вести обратно.
— Верните его. Он забыл отдать мне фотографию дочери! — обратился Джек к нему.
— К сожалению, не могу. В следующий раз отдаст, — холодно отозвался тот. — Пойдемте, пора.
Джек поджал губы, на скулах его перекатились желваки, но он развернулся и послушно зашагал вперед, решительно подавив вспыхнувшую в нем злобу. Или демона, как выразился Зак.
Глава 6
Кэрол плохо помнила, как покидала тюрьму.
Все, что происходило, казалось ей сном, а потому она ничему этому не верила. Все еще не отойдя от общего наркоза, она уснула прямо у Тима на руках почти сразу после того, как он вынес ее из палаты. Проснулась она уже в машине от нарастающей боли в изрезанном животе. С трудом разлепив тяжелые веки, она вгляделась в темноту вокруг, пытаясь понять, где находится. Она лежала у кого-то на коленях на подушке, на сиденье в машине, которая куда-то ехала. Тяжелая большая ладонь погладила ее плечо, когда при попытке приподняться она застонала от боли.
— Кэрол, — услышала она над собой тихий знакомый голос, и повернула голову, посмотрев вверх.
— Тимми! — удивилась она и разглядела в темноте его улыбку.
— Как ты? Тебе больно?
— Да… А есть попить? Так все пересохло…
— Мам, сейчас!
— Сынок? — Кэрол снова предприняла попытку приподняться, скривившись от боли и стараясь ее побороть. Сильные руки Тима обхватили ее и оторвали от подушки, помогая и придерживая, и она увидела, как с соседнего сиденья к ней перегнулся Патрик, протягивая открытую бутылку с водой.
— Где я? Что происходит?
— Мам, ты что, забыла?
Взяв бутылку дрожащей от слабости рукой, она жадно сделала несколько глотков. Вернув бутылку, она опустилась на подушку, зажмурившись от мучительной боли.
— А где тюрьма? — прошептала она удивленно, снова открывая глаза и уставившись в непроглядную тьму за окном.
— Забудь о ней, — отозвался Патрик.
— Вы с ума сошли… Зачем? Нас поймают.
— Не поймают, — проговорил Тим, поглаживая ее по голове. — Не думай ни о чем, поспи.
— Ей бы укол сделать, — раздался откуда-то голос Торес. — Я давала ей таблетки обезболивающего, но они слабоваты и не действуют долго. Лучше бы уколоть.
— Так в чем проблема? Давайте уколем. Есть лекарство? — спросил Патрик.
— Да, но я не умею.
— Я сделаю, — сказал Тим. — В шприц набрать сможешь?
Торес кивнула. Протерев руки спиртом, она вскрыла упаковку с одноразовым шприцем, потом отломила головку ампулы и неуверенными движениями набрала содержимое в шприц. Потом смочила в спирте еще один ватный тампон и протянула Тиму.
Тот откинул покрывало, которым была укрыта Кэрол, и осторожно приподнял больничную сорочку, обнажая ее бедро.
— Кэрол, — позвал он задремавшую на его коленях женщину. — Я сейчас сделаю тебе укол обезболивающего, хорошо?
— Да, — хрипло отозвалась она.
Тим взял ватный тампон, который держала перед ним Торес, и тщательно протер им руки. Потом другим, чистым, потер кожу на обнаженной ягодице Кэрол, и одной рукой ловко сделал укол.
— Спасибо, — шепнула Кэрол.
Отдав шприц и ватку Торес, он поправил на Кэрол сорочку, укрыл одеялом и, наклонившись, прижался губами к белым волосам.