Травля

Сербинова Марина

— Вам решать. Мне все равно, — устало ответила она, не поворачиваясь и продолжая смотреть в окно. — Вы же у нас специалисты по тому, как надо скрываться и заметать следы, вот и командуйте. Я устала… посплю.

Тим наклонился к ней и коснулся ее белых волос.

— Извини меня, пожалуйста. Когда я нервничаю… я сам не свой. Я не хотел тебя обидеть.

— Ничего… видала и похуже, — тихо ответила Кэрол.

— Просто Спайк очень дорог мне… очень.

— Понимаю. Но ведь это не я в него стреляла. Или ты считаешь, что это я во всем виновата? Потому и злишься на меня?

Тим растерялся, не отрывая от нее неподвижного взгляда.

— Я на тебя не злюсь. Говорю… я просто нервничал, вот и сорвался.

— Ладно, я же сказала — ничего страшного.

Я привыкшая. Джек тоже всегда вымещал на мне плохое настроение. А до него — мама. Так что забудь.

Скрестив руки на груди, она устроилась поудобней и закрыла глаза, сделав вид, что действительно собирается спать. Хотя спать ей совсем не хотелось. Просто не было никакого желания разговаривать, ни с кем. А с Тимом — особенно. Она хотела проявить участие, поддержать его, позаботиться, а он так грубо ее отшил, напомнив того холодного неприветливого парня, который с таким упорством ее от себя отталкивал, когда она пыталась также о нем позаботиться и помочь. Но теперь в ней не было никаких сил, да и желания тоже, ломать эту холодную стену, которой он привык от всех отгораживаться. Не хочет — не надо. Она останется по ту сторону этой стены и не станет снова биться о нее головой. Она ощущала себя измученной и опустошенной. Поступок Габриэлы, ее предательство поразили ее, ранили в самое сердце. Сначала ее предал Джек, отдав в руки полиции, теперь Габриэла, заманив в ловушку с целью убить. Что будет дальше?

— Я не такой, как он, — вдруг прозвучал у самого уха шёпот Тима, заставив вздрогнуть от неожиданности. — Я же извинился.

— Да, спасибо, он тоже всегда извинялся, — не сумев скрыть раздражения, шепнула она. — Послушай, я не собираюсь больше тебе навязываться, как тогда. Не нужна тебе моя забота, внимание, напрягает — ладно, я не буду с ними к тебе лезть, и без обид. Ты не привык, я понимаю. Я не покушаюсь на твои привычки и взгляды. Можешь вести себя дальше, как привык, ради бога. Я тоже к этому привыкну. Я уживалась с настоящей акулой, уживусь и с холодной каменной статуей. И расшибать о тебя лоб я больше не собираюсь. Буду держаться в сторонке. Договорились?

— Нет… я так не хочу.

— Тим, тогда ты сначала определись и реши для себя, как ты хочешь, потом мне скажешь, хорошо? И после мы это обсудим, наедине, — отвернувшись к окну, Кэрол положила голову на спинку сиденья и замолчала, безучастно смотря в окно, в темноту. Город остался позади. Они ехали в неизвестность, и ей было все равно, куда.

Тим ее больше не трогал, и она постепенно задремала. Патрик, положив ей подушку на колени и укутавшись в плед, тоже крепко спал, измученный сумасшедшим днем, заставившим их столько пережить.

Когда Исса сменил за рулем Калена, Торес тоже пересела на переднее сиденье, к нему.

— А ты чего не спишь? — покосился на нее Исса.

— Не могу… мне страшно, — прошептала она и, обернувшись, долго смотрела на Кэрол и Патрика. — Очень страшно. Я боюсь их. И я не могу забыть… то, во что он превращался. У меня до сих стоит это перед глазами. Наверное, до конца жизни теперь будет стоять. Что он такое? А она? Все они, эти проклятые?

— По-моему, уже всё ясно объяснили. Кто такой Луи и Патрик, Кэрол и все остальные проклятые. Что тебе не понятно?

— Все непонятно. А если Габриэла и эти люди правы? Может, мы выбрали не ту сторону, не тем помогаем? Мы помогаем каким-то монстрам, проникшим в наш мир, вместо того, чтобы помочь людям, таким же, как мы, которые хотят от них избавиться.

— Ну, во-первых, не мы, а я, Нол и Кален. Мы помогаем, а ты лишь прицепилась к нам, напомню, и никакой помощи от тебя я пока не наблюдал. И пользы — тоже. Во-вторых, тебя никто не держит, можешь отправляться хоть сейчас к этим людям и помогать им.

— Не сердись, пожалуйста! — взмолилась Торес. — Мне нравится Кэрол, я не желаю ей зла! Но я боюсь! Мне страшно! Я не понимаю, что правильно, а что нет, впервые в жизни! Просто помоги мне, расскажи, почему вы так уверены в том, что делаете! Почему так преданы ей, несмотря ни на что?

— Ну

если не считать то, что мой единственный друг, которого я уже давно считаю своим братом, ее любит, то она и ее сын — единственные, кто пустил нас в свой дом, в свою семью. Она терпела нас, старалась для нас, часами возясь на кухне, чтобы хорошо покормить, любила побаловать роскошными ужинами. Была с нами добра, ласкова. Никто и никогда для нас такого не делал, не старался ради нас… Мы вместе отмечали Рождество. Это было первое настоящее Рождество в моей жизни, с ёлкой, праздничным ужином… Она и Патрик приняли нас в свою семью, которой у нас с Нолом никогда не было, приняли без страха и предубеждения, такими, какие мы есть. Мы сдружились, я к ним привязался. Она, как и мы, одинока, одна против целого мира… Только мы можем постоять за себя, а она — нет. Она хорошая женщина, и она стала нашим другом. И Патрик тоже. У нас с Нолом был только один друг — Спайк. Приятели и знакомые — да, море, но не друзья, в нашем с Нолом понимании. Кэрол и Патрик приняли нас, а мы приняли их. Она заботилась о нас, как женщина когда-то, теперь мы позаботимся о ней, как мужчины. И плевал я на всю эту чертовщину, что с ними происходит. Я точно знаю, что в этом нет их вины, и напуганы они не меньше нашего. Она бежит от Рэндэла, от полиции, от этих фанатиков, может быть, и от людей Луи, если они не оставят в покое Патрика. Без нас она погибнет. Звереныш, возможно, тоже, если не защитить его от всех этих фанатиков, одержимых целью его убить. Мы с Нолом намерены ничего этого не допустить. Мы вписались за них и не пойдем на попятную. У нас свои понятия, ясно? Ты баба и из другого мира, не нашего с Нолом мира, тебе не понять наших взглядов и ценностей. Но знай одно — если ты даже мысль допустишь навредить им, я сам тебя убью. Мы не прощаем предательства. Так что подумай. Ты можешь уйти, мы не будем тебя останавливать и принуждать к тому, чего ты не хочешь.

Некоторое время Торес подавлено молчала.

— Убьешь меня, если попытаюсь ей навредить? — прошептала она с горечью. — Скажи… только честно, у тебя есть к ней другие чувства… как у Нола?

— Нет и быть не может, никогда, потому что ее любит мой друг. Баб вокруг миллионы, а друг у меня один. Я могу найти себе запросто любую, сколько угодно, а он — нет. Я вообще уже не надеялся, что он когда-нибудь найдет себе женщину. Я рад, что это все-таки случилось, и сам готов убить любого, кто будет угрожать его любви и счастью.

Торес смотрела на него сквозь слезы, застилавшие глаза.

— Исса, ты мне очень нравишься…

— Ты мне тоже, Мелинда. Но скажу честно, я никогда не любил женщину. И притворяться не собираюсь. И длительных отношений у меня никогда не было. Я не буду тебя обманывать, возможно, тебе нужно это узнать, прежде чем принять решение. Ты можешь остаться, но я не знаю, что у нас будет дальше и как все закончится. Пока меня все устраивает. Но я не знаю, что будет завтра. И давать тебе какие-то гарантии и обещания я не буду. Когда мы уедем отсюда и осядем где-нибудь, Нол и Кэрол будут жить вместе. Мы с тобой тоже можем попробовать, может, что-нибудь из этого получится. Мы с Нолом всегда были вдвоем, не считая Спайка. Теперь все изменилось. У него теперь есть Кэрол. Я тоже не хочу оставаться один. Тебе не нужно бояться. Я не дам тебя в обиду, если ты будешь вести себя правильно, если станешь одной из нас. Мы будем защищать тебя также, как Кэрол и Патрика.

— Да, я этого хочу. Хочу стать одной из вас. Чтобы вы приняли меня, как ее.

— Ну, милая, это не так просто, надо заслужить. Но все равно, пока ты с нами ничего не бойся.

— Вы с Нолом были солдатами? — с улыбкой спросила она.

— Да, и не просто солдатами, мы служили в спецназе. И у нас неплохо получалось, Нол даже дослужился до сержанта, но, к сожалению, нам пришлось уйти из-за его ранения. Ему это разбило сердце, он нашел себя в армии, а после того, как его комиссовали, опять потерял. Долго потом не мог прийти в себя, растерялся, как никогда. А потом смерть Даяны и Кэрол… все это его еще больше подкосило.