Требуется король
Шрифт:
— Спасибо за внимание, ваше величество. До свиданья!
2
Остаток этого бурного дня Василько не выходил из палатки. Пережитый им позор — а иначе его скандальный проигрыш не назовешь — тяготил мальчика.
Припоминая свои распоряжения во время игры, он все больше убеждался в их ошибочности, даже бессмысленности и раскаивался. Но сделанного не воротишь.
Незаметно он все же уснул; спал плохо и проснулся ранним утром от боли в боку. «Наверно, продуло», — предположил Василько.
Прихрамывая, вышел из палатки, где всё еще могуче храпели пешки белых, и увидел своего знакомого Дэ-Семь.
— Здорово! — обрадовался солдат.
— Здравствуйте…
— А я тебя стерегу. Зря ты, когда был нашим величеством, не слушал нас.
— Сам теперь понял.
— Да? — обрадовался солдат. — Ну, коли так, не печалься… Ферзь наш жалеет. «Характер, — говорит, — у него истинно королевский… И стать, и велеречивость имеет.
Кабы еще играть мог в шахматы, то лучшего и желать не надо!»
— Я-то вообще играю, — сказал Василько, — но вчера загордился малость.
— Да, — согласился солдат. — Заелся ты, слов нет… А что кривишься-то?
— Бок болит.
— Айда к фершалу! Вон в том шатре…
— Может, пройдет?
— Нам тут ждать не разрешают. Сразу идти велят! В шатре с красным крестом дежурил пожилой медик, читавший еженедельник «64». Увидев пациентов, он отложил чтение и поднял очки на лоб.
— Оба?
— Никак нет, — пояснил Дэ-Семь. — Вот они-с занедужили…
— Имя!
— Василько.
— Это еще что такое? — удивился фельдшер.
— Никак нет, — усмехнулся солдат. — Их величают Дэ-Два. Бок у них страдает.
— Ружье! — скомандовал фельдшер. Василько вытаращил глаза.
— Они новобранец, — опять за Василько ответил солдат. — Сейчас принесу. Мигом.
И действительно, принес через минутку ружье, на прикладе которого было написано: «Дэ-Два». Фельдшер вынул затвор, понюхал, глянул в ствол на свет, что-то буркнул недовольно, выписал рецепт, сунул его Василько и вновь углубился в чтение.
— Идем, — шепнул Дэ-Семь.
Вышли, и Василько прочел: «Вычистить личное оружие да и впредь…»
— Тоже мне, медики! — усмехнулся мальчик.
— Не скажи так, — возразил Дэ-Семь. — Ты вот спать улегся, а ружье не подготовил для боевого дня…
— А при чем тут ружье, если у меня — бок?!
— Так ведь у нас, ежели обязанности свои запустишь — значит, и болеть начнешь. Хочешь быть здоровым — неси службу честно!
— Да вы что?!
— Уж как есть… Только королей это не касаемо, потому как ежели король нерадивость проявит, то ему самому ничего, а вот подчиненным — труба выходит! Как вчера…
— Ой-ё-ёй! — воскликнул Василько. — Ну и дурень же я…
— Ничего, — успокоил Дэ-Семь. — Все время умным быть — устанешь! Но и дураком ежели долго, то для здоровья вредно… Давай лечиться начнем.
Вдвоем они принялись чистить ружье и смазывать его; вскоре боль в боку стала утихать, а потом и вовсе прошла.
— Легче? — спросил Дэ-Семь.
— Не болит! — поразился Василько.
— А чо я говорил? Фершалу лучше знать. У нас правила. А без них — ничему ума не дашь… Однако уже и есть пора. Айда в харчевню, в столовую тоись. Вон в том шатре. Я угощаю…
3
Номер в гостинице был двухкомнатный, и мне понравился. Только я расположился, как принесли ужин. Только поужинал и достал из кармана сигареты, как услышал со стола знакомый голос:
— Умоляю вас, повремените с курением!
— А, Блаттелла, — обрадовался я. — Ладно, потерплю… Вы не скажете, как попал сюда Василько?
— Пока затрудняюсь ответить. Спросите у него самого.
— Хорошо. Вот ваша статья…
Я положил тетрадь на стол рядом с тараканом, сказал «мини», и она, как и прежде, стала совсем крошечной.
Блаттелла с любопытством принялся просматривать мои поправки. Молчание несколько затянулось, и я с беспокойством спросил:
— Ну, как?
— Вы столько повычеркивали, что я поражаюсь вашей смелости.
— Смиритесь, Блаттелла. Я желаю вам только добра.
— Это так необходимо?
— Главное, Блаттелла, краткость… Все остальное приложится: ведь нынешние читатели стали такими сообразительными, что поймут с одного слова, уверяю вас…
— Стойте! — взволнованно воскликнул Блателла. — Я придумал. А что если мы вычеркнем все, понимаете — все!
— Полностью?
— Нет, что вы! Мы оставим одно слово: «Та-ра-кан». И каждый вообразит себе, что захочет.
— Блестяще, Блаттелла! Вы — гений.
— Ну, что вы, — смутился таракан. — Это вы натолкнули меня на такую мысль…
— Я очень рад, Блаттелла, что смог оказать вам услугу.
— От всей души желаю и вам, — сказал таракан, — добиться такой же краткости, когда будете писать свою новую книгу… Изложите все одним словом! Например, оставьте свою фамилию, и хватит с читателей: пусть остальное домысливают сами…
Не успел я ответить, как Блаттелла убежал. «Почему он обиделся на меня? — недоумевал я. — Мне удалось сократить его статью всего на три четверти, и он еще недоволен…»
Увидев на тумбочке книгу «Шахматы», я взял ее, прилег на диван и открыл главу «Пешка».
«Пешка, — прочел я, — важное средство развития игры в дебюте и осуществления различных комбинаций. Великий французский шахматист Филидор сказал: „Пешки — душа партии!“
Особенно ценны они в конце игры, потому что могут превратиться в любую фигуру. Вспомним пример из турнирной практики…»