Требуется привлекательная брюнетка
Шрифт:
Она пошла к двери. Кивнула головой Делле, тепло улыбнулась Мейсону и, прежде чем дверной замок защелкнулся, они услышали стук ее каблучков по коридору. Мейсон посмотрел на Деллу Стрит и пожал плечами.
– Как адвокат, я не мог посоветовать ей ничего другого, как только то, чтобы она говорила правду.
Делла кивнула головой и поднялась.
– Мне нужно выйти в туалет. Ты еще побудешь здесь?
– Да. Должна придти Кора Фельтон.
Делла вышла из кабинета. Мейсон вздохнул, посмотрел на часы
Делла Стрит побежала по коридору и догнала Мэй Бигли у самого лифта.
– Мэй, – сказала она быстро, – вы действительно все поняли, правда?
– Что такое?
– Это был единственный совет, который мог вам дать мистер Мейсон. Если бы он порекомендовал вам ничего не говорить, то это было бы уговором дать ложные показания, если... если бы это когда-нибудь вышло наружу.
– Вы не должны беспокоиться об этом, моя дорогая, – заверила ее Мэй Бигли. – Прошу сказать мистеру Мейсону, чтобы он делал то, что считает нужным и чтобы не беспокоился о моих показаниях. Гуллинг не вытянет из меня ни слова.
Обе женщины посмотрели друг на друга и вдруг Мэй Бигли обняла Деллу.
– Бедненькая! – выдохнула она. – Вы вся дрожите. Неужели так плохо?
– Не знаю, – ответила Делла. – Но я очень боюсь.
– Все будет хорошо! Идите к нему и поддержите его. Повторите ему, что я вам сказала.
– Не могу повторить всего даже ему, – встряхнула головой Делла. – Это одна из таких вещей, о которых никогда и никому нельзя говорить. В такие минуты мы должны просто верить друг другу.
Открылась кабина лифта. Мэй вошла внутрь и помахала Делле на прощанье.
Делла медленно возвращалась в кабинет, когда остановился второй лифт и из него торопливо вышла Кора Фельтон.
– Добрый день, – поздоровалась с ней Делла. – Шеф ждет вас. У нас осталось всего несколько минут. – И она повела Кору к дверям кабинета Мейсона.
Адвокат, продолжая выхаживать по кабинету, посмотрел на вошедших.
– Здравствуйте, – сказал он. – Прошу садиться. Рассказывайте, что случилось.
– Но я действительно не знаю. Я совершенно потеряла доверие к тетке Аделе. Не могу понять, почему она сделала нечто подобное.
– Что она говорит?
– Что подняла бумажник и стала думать, почему Хайнс оставил его там. Потом прошла в спальню, увидела труп и тогда ей пришло в голову, что теперь никто не узнает, что этого бумажника вообще нет и что поэтому она может взять его себе. Она не знала, сколько там денег, но он был неплохо набит. Когда Ева звонила вам, тетка Адела заглянула внутрь и решила, что не расстанется с бумажником. Она всегда должна была бороться за свой кусок счастья и у нее не было легкой жизни. Она много натерпелась в жизни....
– Оставим оправдания на потом, – перебил Мейсон. – Рассказывайте остальное.
– Потом полиция схватила ее и спросила откуда и когда она взяла бумажник, а она напугалась и соврала, думая, что единственным спасением для нее будет сказать, что она взяла бумажник еще тогда, когда Хайнс был жив. Говорит, что тогда она еще не знала, что Хайнса застрелили из ее револьвера. Это значит, что его должны были убить в то время, когда она была внизу, в холле. Тогда она думала, что это произошло вскоре после их ухода из квартиры.
– Есть какая-нибудь особая причина, по которой она все это вам рассказала? – спросил Мейсон.
– Да. Полиция держала ее в камере вместе с другой женщиной. Та сидела по обвинению в убийстве мужа. Она была милой и сочувствовала тетке Аделе, поэтому они стали друг другу доверять. Она рассказала тетке Аделе о своем деле, а тетка Адела почувствовала себя свободно и тоже ей рассказала о своем деле. А когда тетку Аделу выводили из камеры на допрос, другая арестованная, подождав, пока надзирательница отошла в сторону, шепнула тетке Аделе, чтобы она набрала в рот воды, потому что к ним в камеру подсадили «ухо». Сперва тетка Адела не поняла в чем дела, а потом буквально впала в панику.
– Ничего удивительного в том, что она перепугалась, – мрачно сказал Мейсон. – Что за чертова солянка!
– Тебе пора собираться, шеф, – сказала Делла, которая все время смотрела на часы.
Мейсон подтвердил кивком головы и взял портфель и шляпу.
– Это существенно меняет дело? – спросила Кора Фельтон.
– Меняет ли это дело? – грустно усмехнулся Мейсон. – Тетка Адела забила последний гвоздь в крышку собственного гроба.
Зазвонил телефон, номер которого знали только Делла Стрит и Пол Дрейк. Мейсон быстро взял трубку.
– Алло, Пол? Что нового?
– Что нового? – голос детектива дрожал от волнения. – Слушай, Перри, ты опять как в воду глядел. Кловис клюнул. Мой парень с сумкой, полной гаек...
– Неважно, – перебил Мейсон. – Говори о деле.
– Кловис покопался в своих ящиках и продал пятнадцать ключей, и между прочими, один с гравировкой «Сиглет Мэнор Апартаментс».
– Вы проверили, подходит ли он к дверям квартиры Хелен Ридли?
– Еще нет, Перри. Смилуйся, ведь мой парень только что добыл ключ. Но он уже в пути.
– Отлично. У меня словно камень упал с сердца. Похоже на то, что появился свет в туннеле. Можешь догадаться, как это было. Кловис повторил Хелен, что ему сказал Хайнс и она сразу же поняла, что речь идет о шантаже.... Прекрасно, Пол. Если узнаешь еще что-нибудь, то дай мне знать в секретариат суда, я устрою так, чтобы мне все передали. Нет, лучше Делла пусть там ждет твои новости и сразу передаст мне, если я сам не смогу подойти. Работай, Пол. Я выхожу.
Мейсон положил трубку и кивнул Делле.