Требуется секретарша
Шрифт:
— Ну что, пойдем нашего старика проведаем? Там как раз и поговорим обо всем. Думаю, ему тоже интересно будет послушать.
— Так Семен Петрович жив? — обрадовалась я.
— Да, его отпустили, когда принялись за нас.
— Бедненький, вот уж намучился, видать, — вздохнула я, сгорая от нетерпения узнать, что же все-таки сегодня произошло.
Закрыв офис, мы все втроем пошли к деду. Он долго разглядывал нас через «глазок», но, убедившись, что мы не его покойные родственники, открыл дверь и, приветливо поздоровавшись, пропустил нас в квартиру.
— Идемте на кухню чай пить, — сказал он, пожав каждому из нас руку. — Я как раз свежий заварил.
— И то дело, — довольно проговорил босс и первым прошел на кухню.
Мы расселись за круглым столом в просторной кухне, дед выдал нам по чашке ароматного чая, вытащил из шкафа сатиновый мешок с сухарями столетней давности, поминутно кряхтя и хватаясь за спину, потом присоединился к нам, и босс спросил:
— Ну что, не звонили больше покойники?
— Антихристы они, а не покойники, задери их души! — выругался дед. — Чуть всего меня не выпотрошили, злодеи! Спасибо вам, помогли…
— Не за что, Семен Петрович, нам было нетрудно, — босс окунул в чашку сухарь и стал размачивать. С таким же успехом он мог бы размачивать там дамасскую сталь. — Как же все-таки они вас отпустили?
— А я почем знаю? Сначала все приказывали дарственную подписать, а потом вдруг ни с того ни с сего запихнули в машину, привезли на Колхозную площадь и высадили. Живи, сказали, басурманы.
— А где они ключ от вашей квартиры взяли? — Я вынула го сумочки ключ, который забрала в прошлый раз, и положила перед ним. — Этот я возвращаю.
— Это уж мне неведомо, — дед с треском разгрыз своими на удивление крепкими зубами бронебойный сухарь. — Я сначала брательника в «глазок» увидел, когда он в дверь позвонил, и стал вам телефонировать — видано ли, живой покойник за дверью! А как трубку положил, они уже и в квартире. Завернули меня в какую-то тряпку и в машину утащили.
— А вы никуда перед этим не собирались? — спросил босс.
— А куда мне было собираться? — пожал тот плечами. — Сами ж приказали никуда не высовываться, вот я и сидел, звонков дожидался.
— Да, попали вы в переплет, дедушка, — посочувствовала я. — Они вас мучили, наверное?
— Да что со мной станется? Мы — разведчики, нас ничем не проймешь. Слава Богу, и у фашистов в плену побывал, на допросах всегда молчал, а тут… — Он небрежно махнул костлявой рукой и улыбнулся: — Не такое видали.
— Валь, а ты зачем дверь в офисе им открыла?
— А бес его знает! — нахмурила она брови. — Пришел какой-то тип, прилично одетый, сказал, что от Родиона Потаповича по срочному делу с пакетом. Я и открыла, — она глубоко вздохнула. — А они и набросились, козлы. Жалко, что не всё зубья им повыбивала.
— И чего им нужно было, подлецам? — спросил дед. — Устроили тут войну, понимаешь…
— Да, босс, расскажите нам все, — взмолилась я. — А то у меня ничего пока не сходится. Кто за всем этим стоит?
— Сейчас все сойдется, — пообещал он, отодвигая пустую чашку и облокачиваясь о стол. — И даже больше того.
— Интересно послушать, — дед отложил недоеденный сухарь и уставился на него, — прямо детектив настоящий получается.
— Не то слово, Семен Петрович, — улыбнулся босс. — Если учесть глубину замысла и остроту сюжета, то автору смело можно было бы давать Нобелевскую премию. Вы как, не хотите выдвинуть свою кандидатуру? Я поддержу…
Босс как-то странно смотрел на старика, и тот дрогнул под его пристальным взглядом.
— А зачем мне это? — проворчал дед. — Я только участник, как все…
— Нет, папаша, вы не участник, — спокойно проговорил босс, — вы и есть автор и самый главный зачинщик всей этой истории…
Я с изумлением посмотрела на босса, думая, что тот шутит, но он был совершенно серьезен, и из глаз даже вылетали злые искорки. Дед растерянно заморгал и севшим голосом спросил у меня:
— О чем это он говорит, милая?
— Не знаю, — пролепетала я.
— Сейчас все узнаете, — продолжил Родион. — Все началось полгода назад, когда у вас кончились деньги и перестали выплачивать пенсию. Тогда вы решили продать золото, которое, я уверен, специально зарыли в землю вместе с женой, чтобы его не выкрали из квартиры. И правильно сделали, сейчас часто воруют. Вы отправились на кладбище, наклеив усы и надев очки, чтобы не узнали, пообещали рабочим кольцо с бриллиантом, и те с удовольствием раскопали могилу. За деньги сегодня, к сожалению, все, что угодно, сделают. Кстати, кольцо могильщики обменяли всего на три бутылки водки. Затем, когда у вас кончилось и золото, вы начали присматриваться к нам. Вы сидели у окошка, смотрели, как растут этажи на трансформаторной будке, и покрывались черной коркой зависти, считая меня капиталистом, вором и так далее. В общем, человеком, жирующим за ваш счет. Когда прошел слух, что я безвозмездно помогаю всем нуждающимся в этом районе, вы, кстати, пришли ко мне, я выписал вам удостоверение нештатного детектива и выдал сто долларов, как и всем остальным. Тогда вы и поняли, что у нас есть деньги, и деньги немалые, иначе мы бы не стали их раздавать всем подряд. Тогда вы решили нас обокрасть, думая, что мы не станем обращаться в милицию и заявлять о краже незаконных средств, укрываемых от грабительских, глупых налогов. Вы правильно думали, только не учли, что мне не нужно обращаться в милицию — я сам похлеще всего МУРа, вместе взятого. Того, что я вам дал и давал бы каждый месяц, а это гораздо больше вашей пенсии, между прочим, вам показалось мало. Вы разработали хитроумнейший план, уважаемый, и я в любой момент буду готов снять перед вами шляпу, если она у меня когда-нибудь появится., Даже меня вам удалось поначалу ввести в заблуждение, и я пошел у вас на поводу. Но на воплощение плана у вас не было ни сил, ни денег. Тогда вы отправились на Центральный рынок, потолкались там и предложили одному подозрительному типу отхватить приличный куш. Он вывел вас на гражданина Егуркова Валерия Павловича, свободного художника в преступном мире, и вы изложили ему свой гениальный план. Только идиот мог бы отказаться от такого. А Егурков не был идиотом. Как он мне сказал, вы поставили ему свои условия: никто не должен знать о вашем участии в деле, всю работу он должен был сделать сам со своей шайкой, и он же должен был открыть в банке счет на ваше имя. Все расходы вы пообещали вернуть сторицей. Вы хотели, чтобы мы думали, что художник с неким хозяином навсегда уехали за границу и искать их нет никакого смысла. А вы выступали бы невинной жертвой. Так оно бы все и получилось, если бы не ваши кое-какие досадные оплошности. Итак, вы приходите к нам и несете гениально придуманную чушь про звонки покойников, зная, что я обязательно помогу вам, как помогаю всем, кто ко мне обращается, особенно старикам. Кто-то из шайки наблюдает в это время за офисом, и, как только вы с Марией отправились сюда слушать голоса мертвецов, они начали звонить, читая заранее написанный вами текст разными голосами. Когда Мария ушла за определителем номеров, вы перезвонили им и предупредили. Тогда они начали звонить из автомата. Потом вы рассказали Марии про золото в могиле, зная, что я клюну на это, чтобы хоть как-то объяснить появление второго ключа, ибо других версий у меня на тот момент не было и быть не могло. Кстати, второй ключ лежал у вас дома до того момента. Через некоторое время вы звоните мне и сообщаете, что за дверью стоит ваш брат. Подельники уже стоят с машиной у подъезда и ждут вашего сигнала. Вы кладете трубку, машете им в окно, и они уезжают, якобы увозя и вас. Потом надеваете пиджак, в котором лежат специально показанные мне в офисе документы на квартиру, переобуваетесь в туфли и делаете свою первую серьезную ошибку. Я не случайно спросил вас в начале разговора, собирались ли вы куда-нибудь в тот момент. Нет, вы никуда не собирались, значит, ходили по дому в тапочках. Но у бандитов просто не было бы ни времени, ни необходимости такой — переобувать вас. После этого вы прячетесь где-то в квартире и ждете нашего прихода. Мы приходим, вы слушаете наш разговор и понимаете, что я клюнул на вашу удочку. Не знаю, где вы туг прятались, но я внимательно все обыскал и вас не видел. Наверное, вы были неплохим разведчиком, товарищ бывший майор. Так где же вы прятались?
Старик, постаревший, казалось, еще на семьдесят девять лет, сидел, опустив седую голову, и плечи его изредка вздрагивали, выдавая волнение. Махнув рукой в сторону шкафа
под раковиной, где стояло помойное ведро, он тихо буркнул:
— Там вона…
Я все еще не могла поверить в происходящее.
— Да, туда я заглянуть не догадался, — проговорил босс озадаченно. — Самое гениальное в вашем плане то, что за все время операции вы ни разу не вышли из дома, кроме визита ко мне. Мы с Марией рыли землю по всей Москве, ища несчастного старика, похищенного бандитами, некий таинственный хозяин отдавал команды и собирался улетать за границу из Шереметьева — все это делали вы один, не выходя из дома, сидя вот у этого окошка. Феноменально! Но вернемся к нашим баранам. Увидев, что мы с Марией уехали, как вы догадались, на кладбище, вы звоните бандитам и посылаете их выкрасть Валентину. Бандиты четко выполняли все ваши указания, а вы знали практически все о нашей жизни и правилах работы — из этого окошка очень хорошо все видно. Но вашей главной добычей была не Валентина, она лишь для отвода глаз, а наша бухгалтерия. Художник хорошо разбирается в этих вещах, и он взял то, что нужно, — жесткие диски. Вы еще не знали, сколько у нас денег, а когда узнали, наверное, прыгали туг от радости. У вас, как и у художника, была кредитная карточка нашего банка, и вы рассчитывали поделить прибыль пополам. Вы могли отхватить солидный куш и жить себе спокойно дальше у нас под носом. Уверен, что продолжали бы приходить ко мне за ста долларами каждый месяц и жаловаться на жизнь. Вы хитрая и жадная бестия, Семен Петрович. Таким людям нельзя быть к тому же еще и умными. Затем бандиты звонят в офис и предлагают мне обмен. Мои подозрения на ваш счет начинают усиливаться, я был уже почти уверен, что все это подстроено только ради наших денег, а так как вся эта история началась с вас, то вы и были главным подозреваемым. Оставалось только найти вас. Марии я не стал ничего говорить, боясь, что она ляпнет что-нибудь, а вы занервничаете и прикажете ее убить. Но вы не убийца, Семен Петрович, вам нужны были только деньги. И еще вам нравилось смотреть из окна на Марию, и вы не хотели лишать себя этого удовольствия в дальнейшем. Поэтому вы не хотели ее мучить и уродовать, а придумали трюк с нашим похищением, зная, что она ради нас все сделает. Урки записали крики Валентины на магнитофон и дали послушать их Марии в качестве доказательства того, что мы тоже в их руках. Вы знали, как мы относимся к друг другу, и решили сыграть на этом…
— Босс, можно я с ним что-нибудь сделаю? — простонала я.
— Не нужно, он и сам помрет. В общем, правдами и неправдами вы заставляете Марию перевести деньги на ваш счет. Все, игра сделана, можно уходить со сцены. Художник собирался сегодня же покинуть страну, у него уже был билет на Кипр, но Мария перехитрила его и каким-то образом, я еще не знаю, каким, похитила его вместе с машиной, держа на мушке пистолета. Вы, конечно, не знали об этом. Вы сидели дома и предвкушали богатую ' жизнь с моими деньгами. К этому времени, если помните, вы уже позвонили мне и сообщили, что бандиты вас отпустили и вы вернулись домой со своим ключом. Но вы не знали того, что за подъездом все время наблюдал мой человек, и он не видел, как вы входили в него. Значит, вы никогда и не выходили, если все же оказались дома, — не так ли? Художник едет с Марией в аэропорт, старательно играя написанную вами роль, делая вид, что должен улететь вместе с вами и что его жизнь находится в руках хозяина. Мария, понятно, верит, она вообще у нас доверчивая, и отпускает его в аэропорту, забрав, к счастью, паспорт. Тот сразу же кидается к машине, от которой имел запасные ключи, и мчится к вам, не зная, что делать дальше. Мы его взяли при въезде во двор, чтобы вы не видели. Мой человек в это время уже нашел Марию в аэропорту и привез сюда, не сказав ей, как я велел, кто он такой. Вот, собственно, и вся история. Художник теперь вместе со своей бандой, которую заложил сразу же, как только узнал, с кем имеет дело, будет отдыхать немного дальше, чем Кипр, и там не будет так жарко. А вы… Что ж, вы продолжайте жить, как жили. Только не приходите больше ко мне за деньгами. Я благодарен вам за урок и ничего вам не сделаю. Ибо у меня есть все основания полагать, что нынешняя жизнь в России для стариков на воле гораздо тяжелее, чем за решеткой, где пусть плохо, но все же кормят.