Трегуна
Шрифт:
«Я не ликую, конечно, и до потолка не прыгаю, но после того, что он со мной сделал, я не собираюсь причитать и жалеть его. Все в этой жизни возвращается по заслугам».
«Крис, я не верю своим ушам! И это говорит мой внук! Вы братья! Ты сам же говорил, что у них с Амирой настоящие чувства. Да, вы были в браке. Да, это отвратительный поступок. Да, это были измена и предательство — и с ее стороны, и с его. Но уж если ты говоришь: «по заслугам», то вот тебе важнейший принцип наказания — соразмерность! И то, что с ним произошло — это несправедливость и вопиющая случайность, а не соразмерное возмездие!
«То, что разочаровал — плохо. Но это не значит, что я не прав. Он тоже твой внук, и ты тоже его любишь. Я это понимаю. Я же не прошу тебя ненавидеть его. Но предпочту остаться при своем мнении. Ты видишь в этом несправедливость, а я действительно вижу возмездие. А соразмерность — понятие туманное. Давай прекратим это, ба».
«Прекратим. Только я тоже предпочту остаться при своем мнении. И по поводу того, что случилось с твоим братом, и по поводу твоей неуместной на это реакции. Ладно, закончили. Я надеюсь, что у тебя все хорошо».
«По тону сообщения сразу видно, что миссис Трегуна дуется! Перестань, ба. У нас все хорошо. И ты скоро еще раз станешь прабабушкой! Мали беременна. Жаль, мама пока об этом не может узнать. А еще больше жаль, что папа не успел… Но жизнь продолжается! И множится!»
«Как же я рада за вас!!! Дожить бы до того дня, когда можно будет взять на руки вторую правнучку! Или правнука! Мия такая большая стала… Вот тебе ссылка на файлообменник, посмотри ее последние фотографии. Твоя копия — и внешне, и по характеру, и по способностям к математике. Только и делает, что считает все, что попадется ей под руку!»
«Да, ба, спасибо! Я смотрю ее фотографии, когда Амира в своем «Инстаграме» выкладывает. Подписан на нее. Но фоток, которые ты скинула, я не видел! Скучаю по ней, ты бы знала как! Поцелуй ее от меня, как только увидишь!»
Марта закрыла ноутбук и прилегла на диван. Уже несколько недель ее мучили боли в спине и в животе. Иногда они сковывали ее так сильно, что во время лекций Марта делала перерыв и уходила в туалет умыться и поплакать — настолько изнуряющими были эти боли. «Возраст, чтоб его», — говорила себе Марта.
У Джаспера Митчелла было дежавю, когда он зашел в зал заседаний — ходатайство о заключении Кеннета под стражу будет рассматривать тот же судья, который назначил Крису залог, и все это будет происходить в том же мрачном зале, где в свое время с мест для слушателей поднялась Марта Трегуна и поручилась перед судом за младшего внука. У Кеннета же не было ни денег, ни влиятельной бабушки.
Рассмотрение ходатайства прошло более чем формально. Несмотря на то, что Джаспер от имени юридической фирмы выразил готовность внести за коллегу денежный залог и в этой связи попросил суд не заключать Кеннета под стражу на время расследования дела, судья без колебаний встал на сторону детектива, сказав, что учитывает и тяжесть преступления, в котором обвиняется молодой юрист, и трудоустройство в известной юридической фирме — судья расценил это не как аргумент в пользу защиты, а напротив, как дополнительное основание считать, что на свободе Кеннет сможет заниматься уничтожением улик и всячески препятствовать ходу расследования.
— Серьезно, Ваша честь? — воскликнул Джаспер, когда усатый судья стукнул молоточком. — Этот зеленый, сопливый,
— Адвокат, если вы не слышали стук молоточка, я готов ударить сильнее! — недовольно посмотрел на него судья и приподнял молоточек.
— Когда вы рассматривали аналогичное ходатайство по другому моему подзащитному, Крису Трегуна, то избрали залог! Хотя тяжесть преступлений в целом одинаковая!
— Там были другие основания, мистер Митчелл, — уверенно возразил судья.
— Конечно, конечно… В виде бабушки-отставной судьи…
— Вы будете препираться с судом?
— Я лишь…
— Решение принято! — перебил его судья, поднялся с кресла и стал спускаться с судейской трибуны по направлению к своему кабинету.
Джаспер озадаченно посмотрел на Кеннета, к которому уже подошел конвой и предложил вытянуть обе руки, чтобы надеть на них наручники. Когда парня увели, Джаспер, сложив бумаги в свой кейс, поспешил покинуть здание суда, так и не узнав, что сегодняшний процесс был похож на предыдущее заседание по Крису Трегуна не только тем же судьей и тем же антуражем — на местах для слушателей среди других зевак сидела облаченная в черные брюки и черную блузку женщина в темных очках и довольно улыбалась.
«Крис, — написала внуку Марта, вернувшись домой с заседания суда, — его поместили под стражу. Твой этот Джаспер просил залог, но судья ему отказал. Такие новости».
«Отличные новости! Спасибо за информацию, ба! Ты больше не дуешься на меня из-за нашего вчерашнего разговора об Алексе?»
«Дуюсь или не дуюсь — какая разница. Давай лучше по сути. Надо подумать, как использовать банковскую выписку Константиноса, которую я получила в Никосии».
В тот день, несколько месяцев назад, когда Марта нанесла визит Константиносу Георгиу в его клинике в Никосии, разговор между ними настолько сильно затянулся, что врач вынужден был, не выходя из кабинета, отменить двоих пациентов, перенаправив их с помощью своей ассистентки к другому специалисту.
— Мистер Георгиу, — почувствовав, что уже пора, Марта выключила плохого полицейского и включила хорошего, — эта ситуация, о которой мы беседуем, касается непосредственно меня. Не как судьи. И как я уже упомянула, из этого кабинета у вас есть выход в два места — либо домой, к семье, либо в полицию.
Доктор стоял белый от ужаса.
— Константинос, — голос Марты сделался еще мягче, — вы взрослый человек. Уверена, вам не нужны проблемы, которые, простите меня, я вынуждена вам обещать. Предлагаю решить это сугубо между нами. Вы даете мне информацию — я оставляю вас в покое и забываю о вас. Выкладывайте.
Лицо доктора сделалось мрачным. Он исподлобья взглянул на Марту и спросил:
— Вы не записываете наш разговор?
— Милый мой, — усмехнулась Марта, — я с трудом недавно научилась отправлять смс! О какой записи вы говорите! Мне лишь нужна информация.
— Что ж… Да, я помню эту компанию, «Эмеральд Инвестментс Лимитед». И помню, что меня просили подписать некое заявление.
— Кто и когда просил?
— Это был молодой человек по имени Кеннет. Он приезжал ко мне сюда, в Никосию. И просил поставить подпись на каком-то документе.