Трехручный меч
Шрифт:
— Мы что, в самом деле его повезем к тому острову?
— Повезем, — отрезал капитан таким голосом, что великан сразу подтянулся, умолк, разве что руки не по швам. — Нам всего лишь малый крюк в сотню миль, а доброе дело сделаем. Не бесплатно, конечно, но сейчас и ангелы бесплатно крылом не шелохнут!
Я кивнул:
— Да, им то ладан кури, то жертвы на алтарь… Я все понимаю. А если кто-то встретится на морской дороге, на меня тоже рассчитывайте.
Капитан хмыкнул:
— Это я даже не ставил условием. Ты же герой?
Я расправил плечи:
— Еще какой! Освободитель!
Он хмыкнул:
— Это посмотрим, посмотрим.
* * *
Корабль вышел рано утром, на палубе странно пусто, только трое матросов, что еще в состоянии передвигаться, подтягивали канаты, посматривали на паруса, у всех на лицах жажда поскорее убраться вниз, но на корме за штурвалом стоит непреклонный Ирунга, помощник капитана, лицо свирепое, глаза красные, как у разъяренного быка, темные мешки и сухость во взоре, словно ведет корабль не по морю, а через знойную пустыню.
Я посматривал опасливо на волны, на мачты, все три отчаянно скрипят, расшатываются, паруса напоминают очертаниями задницы снежных великанш, ветер свистит в переплетении снастей.
— Это мы на самом полном… галопе? — спросил я, так как не знал, как этот аллюр зовется на морском языке.
— Почти, — буркнул Ирунга.
— А не стоит ли… ну, убрать чуточку парусов?
Он пробурчал сквозь зубы:
— Зачем?
— Такой ветер… если сорвет мачту, поплывем на веслах?
Он хмыкнул:
— Да ты остряк, парень. Не боись, может быть, и не сорвет. А если сорвет, то не в этот раз.
Я зябко передернул плечами:
— Ты умеешь успокоить.
— Да, — согласился он. — Будь я мрачным человеком, команда бы уже разбежалась.
С полудня ветер изменился, подул сбоку, но эти жуки что-то там сделали с канатами, паруса сильно развернулись, мы двигались по волнам в том же направлении и почти с той же скоростью. Но теперь волны били в борт, корабль раскачивало страшно, он уже не прыгал, как утром, носом с высокой волны, а потом карабкаясь на следующую, а его раскачивало… даже не раскачивало, а гадко трясло с боку на бок. У меня начало мутиться в голове, впервые ощутил тошноту.
Следующий день проходил спокойно, корабль идет резво, без жутких прыжков с волны на волну, красиво разрезает форштевнем ажурные, как в мультипликации, волны, и только на четвертый день небо затянули тучи, волны пошли огромные, как горы, но спокойные. Корабль неторопливо взбирался на такой холм, там замирал на миг, затем стремительно соскальзывал с водяной горки. Всякий раз сердце у меня замирало, там впереди пропасть между горами воды, и если не удастся задрать нос…
Но корабль всякий раз начинал вползать на следующую, наконец я просто устал бояться, не привык, а смирился, отупел, а на пятый день плавания снова море успокоилось, волны пошли мелкие, частые, с белыми кружевами, как на чепчиках горничных.
Я устал сидеть без дела в крохотной каюте, на палубе хоть могу созерцать работу матросов, тоже занятие, так и созерцал, пока не услышал вопль с клотика, это такая плетеная корзинка на верхушке самой высокой мачты:
— Змей!.. Морской Змей!
Я содрогнулся всем телом, о Морском Змее наслышаны все. Это святых своих не помним, такая вот мы христианская страна, а Йормунганда из Мидгарта, сына Локи, знаем все, как и всю его родню.
В километре слева по борту из волн высунулись две головы, похожие на черепашьи, разве что размером
— Он что, — крикнул я, — двухголовый?
Мне никто не ответил, капитан заорал, указывая на плывущие головы:
— Быстрее! Ирунга, целься в мужика! В мужика целься!
— Да я не разберу, — выкрикнул Ирунга. — У меня что-то с глазами…
— Не надо было заливать вчера, идиот!.. Вон тот слева!
— Ах да, ну конечно же, который слева…
Я хотел напомнить, что Ева создана из левого ребра, так что баба может оказаться как раз слева, но капитан, похоже, исходит из того, что любой мужик и в любом виде старается увильнуть налево. Ирунга нажал рычаг, тетива соскочила, раздался сухой щелчок. В ушах зазвенело, будто рядом умелый пастух звонко ударил кнутом.
Стрела исчезла, я не успел проследить ее полет, две головы чудовищ разом дернулись. В одной из шей появилась торчащая стрела. Я зябко ежился, ну что даст эта стрела, просто комариный укус, чудовище тоже так вроде бы думало, а потом опомнилось и жутко взревело. Что значит, нервный импульс быстро добежал до головы, все доложил, но, чтобы взреветь, пришлось бежать до легких, а они кто знает на какой километровой глубине.
— Что-то не получилось… — проговорил капитан встревожено.
— Не должно, — ответил Ирунга, но в голосе прозвучала неуверенность.
Капитан смолчал, лишь посмотрел на него недобрыми глазами. Двое поспешно положили вторую стрелу, такое же рыцарское копье, вставили тетиву в желобок на торце. Ирунга бешено завертел рычаг, тетива медленно поползла, натягивая стальные пластины лука.
Я посмотрел на стрелу, а со стороны моря раздался хлопок, будто откупорили бутылку шампанского размером с купол Святого Петра. Донесся страшный крик, это орал второй зверь, а от второго торчал над водой обрубок. Голова взлетела высоко вверх, описала крутую дугу и шлепнулась рядом. Из обрубка шеи ударила мощная струя полупрозрачной жидкости. Это было как нефтяной фонтан, с которого сорвало заглушки, шея торчит над водой все так же, зверь еще не сообразил, что он мертв, лапы все еще подгоняют огромное туловище к кораблю, я попятился, а через минуту первые капли упали на палубу, а следом обрушился настоящий водопад.
Матросы орали, как мне показалось, восторженно, орал капитан, один Ирунга остался за гарпунной пушкой средневековья, а остальные примчались с ведрами, тазиками, котелками, подставляли даже тарелки. Капитан заорал:
— Ирунга, что со второй?
— Думаю, — прокричал тот, — сейчас набросится на труп… пока теплый.
— Все бабы такие! — крикнул он с удовлетворением. — Ладно, наблюдай, тут и на твою долю хватит.
Я бочком-бочком приблизился к Ирунге, он с завистью смотрел на прыгающих под падающей сверху кровью Морского Змея. В этот время сильный удар сотряс корабль. Я не удержался на залитой слизью палубе, упал, меня откатило к борту.