Тренер
Шрифт:
Милли была причиной того, что я порвал с Сиенной.
Мы были друзьями много лет. И вот однажды я взглянул на Милли и захотел поцеловать ее. Я этого не сделал, и, хотя до этого момента у нас с Милли были только платонические отношения, это было очень похоже на измену. Так что я порвал с Сиенной.
Расставание было дерьмовым. Моя бывшая была очень драматичной. Она кричала во все горло, как сильно она меня ненавидит. Мне было наплевать. Я был свободен быть со своей Милли.
Потом все пошло прахом.
По крайней мере, у меня появилась Джоуи.
— Когда Сиенна вручила мне тот положительный тест на беременность, я испугался, — сказал я. — Ни с кем не разговаривал, Милли. Отгородился от мира, потому что шум в моей голове был невыносимым. Я знаю, что должен был сказать тебе. Я просто… оцепенел. Я задыхался.
— Ты должен был сказать мне.
— Я должен был сказать тебе. Но я был в ужасе. — От того, что стану отцом. От того, что потеряю своего ребенка еще до того, как у меня будет шанс встретиться с ней. — Никаких оправданий. Я облажался.
— Я бы поддержала тебя. — Ее зубы сжались. — И помогла бы пройти через все это.
— Как я уже сказал, я облажался. — Сначала оттолкнув Милли. Затем женившись на Сиенне. Наш брак был обречен с самого начала.
После того, как пришли результаты теста на отцовство, Сиенна использовала свои слезы как оружие. Она манипулировала моими страхами и наживалась на моей панике. Она плакала у меня на плече и рассказывала, как она боится стать матерью-одиночкой. Когда она предложила идею об усыновлении, я сошел с ума.
Мысль о том, что кто-то другой будет воспитывать моего ребенка…
Черт возьми, нет.
Поэтому, я решил проблему Сиенны. Я предложил ей выйти за меня, а она даже глазом не моргнула.
Моя жизнь перевернулась с ног на голову всего за неделю. Мы с Сиенной отправились в здание суда, чтобы по-быстрому расписаться. Несколько дней спустя меня призвали в НФЛ. Потом я перешел в «Сихокс», и мне посчастливилось оставаться в их клубе на протяжении всей моей профессиональной карьеры.
Я был достаточно глуп, чтобы остаться и с Сиенной.
Возможно, я просто был измучен после многих лет жизни с ее ядом. Может быть, вначале она была по-настоящему напугана, и ее беременность, наш брак не были ловушкой.
Имело ли это значение? Теперь между нами все кончено.
Сиенна получила именно то, что хотела — зарплату мужа из НФЛ и шанс выкинуть Милли из своей жизни. По крайней мере, я тоже получил именно то, чего хотел.
Джоуи.
— Что ты хочешь, чтобы я сказала на это, Форд? — спросила Милли.
— Ничего. — Я грустно улыбнулся ей. — Мне жаль, что я не принял сотню решений по-другому. Прости за ту боль, которую я тебе причинил. От всего сердца, прости.
Она взяла свой стакан, собираясь выпить, но поставила его на стол прежде, чем край успел коснуться ее губ.
— Я поцеловала тебя. Я думала, что вы расстались, поэтому я поцеловала тебя. Это было изменой?
— Нет.
Милли с трудом сглотнула.
— Но ты все еще любил ее?
— Никогда, даже после того, как мы поженились.
— Я думала… — Тень облегчения промелькнула на лице Милли. — Я поцеловала тебя и подумала…
— Ты подумала, что не нравишься мне в этом смысле.
Она кивнула.
— Я подумала, может, ты пожалел об этом. Что ты хотел быть просто друзьями, а я перешла черту.
— Нет, Миллс. Я никогда не жалел о том поцелуе.
Да, это застало меня врасплох, но я тоже поцеловал ее. А она сомневалась в этом, ей было стыдно за это… Черт возьми, я был таким мудаком. Все те чувства, которые она испытывала за эти годы, были из-за того, что я был гребаным трусом.
Вместо того, чтобы поговорить с Милли, я отгородился от нее. В тот момент, когда Сиенна вручила мне тест на беременность, я отдалился от Милли. Перестал отвечать на ее сообщения. Пропустил наш урок философии, чтобы избежать встречи с ней. Так совпало, что это было сразу после нашего поцелуя.
Неудивительно, что Милли подумала, что из-за этого поцелуя я стал призраком. На самом деле я тонул. Моя бывшая девушка, женщина, которая ненавидела Милли всеми фибрами души, была беременна моим ребенком, угрожая отказаться от него. В то время единственным выбором, который я видел, было пожертвовать своей дружбой с Милли и отпустить ее.
— Я должен был поговорить с тобой. Но я пытался поступить правильно ради Джоуи. Это никогда не касалось Сиенны. Это всегда было ради моей дочери.
Милли снова повернулась к стакану, ее палец снова обвел ободок.
— Я не хочу причинять тебе боль. Я понятия не имел, что ты работаешь в УШС, не говоря уже о спортивном департаменте. Иначе я бы первым пришел к тебе.
Она кивнула, все еще избегая зрительного контакта.
— Ты никогда не искал меня?
— Нет, — признался я. — Но не потому, что не думал о тебе.
Она молчала.
— Я здесь, — сказал я. — Я хочу быть здесь. Хочу хорошо поработать и дать Джоуи хоть раз в жизни почувствовать себя нормальной.
Еще один кивок.
Это был момент, когда мне следовало заткнуться. Когда я должен был быть удовлетворен тем, что вообще смог с ней поговорить и что она выслушала. Но вытащил ли я свою задницу из этой кабинки? Оставил ли я ее в покое, чтобы позволить двигаться дальше?
Нет. Потому что, когда дело доходило до Миллисент Каннингем, я не был готов признать, что игра окончена. Еще нет.
— Я бы хотел начать сначала.
Это привлекло ее внимание. Ее лицо повернулось к моему, а карие глаза расширились.
— Начать что?
Нас.
— Дружбу. С нее и мы и начнем. Думаешь, ты могла бы снова стать моим другом?
— Может быть, — прошептала она.
Это не было отказом. И на сегодня я восприму это как победу.
— Справедливо.
Я выудил из кармана бумажник и положил на стол стодолларовую купюру. Затем выскользнул из кабинки, готовый отправиться домой к своему ребенку, когда Милли остановила меня.