Тренер
Шрифт:
Она развернулась на пятках и умчалась прочь, скрестив руки на груди, а ее светлые волосы разметались по плечам.
Когда она завернула за угол и хлопнула дверью своей спальни, я глубоко вздохнул. Неужели все родители чувствовали, что ни черта не могут сделать правильно? Или только я?
Я надеялся, что эти ссоры прекратятся, как только начнутся занятия в школе, но все было так же, как и в августе. Либо мы были счастливы и улыбались. Либо вцеплялись друг другу в глотки.
Это все еще из-за переезда в Монтану? Или дело было во мне? Или это было из-за Сиенны? Или у всех девочек появляется такое поведение, когда они достигают определенного возраста? Я надеялся избежать этого, пока она не станет подростком. Ей было девять, и она казалась слишком юной, чтобы быть такой нахальной и… злой.
Джоуи просто была рассержена.
И я сегодня вечером тоже.
Каждый раз, когда я закрывал глаза, я видел, как Адриан целует Милли на стадионе. И с тех пор мои глаза застилала красная дымка.
— Ублюдок. — Я протопал к шкафчику над холодильником, доставая бутылку виски. Налив себе стакан, я прошествовал в гостиную, слишком взбешенный, чтобы сидеть, поэтому встал у окна, наблюдая за горизонтом, пока угасал вечерний свет.
Единственное, что удерживало меня от того, чтобы выпить этот напиток залпом, был тот факт, что мы выиграли сегодняшнюю игру. Если бы мы проиграли, Джоуи была бы права, если бы назвала меня гораздо хуже, чем придурком.
Сразу после игры я встретился с командой, поздравил ребят с отличной победой. Затем я отпустил их, чтобы пойти в раздевалку принять душ и переодеться. Я сдерживался, в основном потому, что надеялся найти Милли.
И, о, я нашел ее.
Она снова была в энд-зоне, как и в прошлые выходные. В тот момент, когда мои глаза остановились на ней, было невозможно оторвать их.
Может быть, однажды я посмотрю на нее, и мое сердце перестанет биться. Может быть, однажды я перестану думать о том, сколько лет я пропустил. Может быть, однажды мне не придется сдерживать себя, чтобы не пойти к ней.
Я почувствовал на себе чей-то взгляд. Пока я смотрел на Милли, Адриан смотрел на меня.
Его ноздри раздулись, прежде чем он направился к ней. На мгновение я подумал, что он собирается накричать на нее. Я сделал шаг, готовый подойти к нему и послать его на хуй.
Но потом он поцеловал ее, и я чуть не закричал.
На долю секунды я подумал, что она хочет, чтобы он поцеловал ее. У них была история. У них была свобода. Им не нужно было прятаться. Не нужно было притворяться.
Но она оттолкнула его, и я снова смог дышать. Очевидно, это была не ее идея. Так почему же я так разозлился?
Вместо того, чтобы поговорить с ней об этом, я отправился в полевой дом и заперся в своем кабинете. Часть меня надеялась, что Милли появится. Что она постучит в мою дверь.
Вот только, когда я, наконец, распахнул дверь, чтобы вернуться домой, коридоры были пусты. На пустеющей парковке не было никаких признаков ее машины.
Она была моей. Черт возьми, она была моей. И если бы нас не заставляли держать это в секрете, я бы поколотил Адриана за то, что он посмел подумать, что может прикоснуться к тому, что принадлежит мне.
Моя рука сжала стакан с такой силой, что я испугался, как бы он не лопнул, поэтому я залпом выпил виски и вернулся на кухню за новой порцией. Но прежде чем я успел достать бутылку, дверь Джоуи открылась.
— В моей комнате чисто, — рявкнула она, затем пошла в ванную и захлопнула еще одну дверь.
— Это был прекрасный вечер, — невозмутимо ответил я и потянулся за бутылкой.
Ее звук, плеск виски в моем стакане, был музыкой для моих ушей.
— Ну вот, я снова чрезмерно пью. — Я усмехнулся, затем отнес свой стакан в гостиную, на этот раз присев на краешек дивана, пока включался душ.
Я сидел в тишине, в затемняющейся комнате, не беспокоясь о включении света.
Джоуи вышла из ванной.
— Джосалинн, — позвал я, прежде чем она успела закрыться в своей комнате. — Подойди сюда, пожалуйста.
Ее волосы были расчесаны и влажны. Она была одета в желтые пижамные штаны и футболку с принтом в виде крошечных ромашек. Счастливая пижама. О, как бы я хотел, чтобы ее лицо тоже было счастливым.
Должно быть, этот душ смыл часть ее плохого настроения, потому что вызывающе вздернутый подбородок пропал. Ее плечи поникли, когда она, шаркая, вошла в гостиную.
— Да?
Мое сердце сжалось.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она, только вместо того, чтобы смотреть на меня, она сказала это своим пальцам ног.
— Хочешь меня обнять?
Она подошла, ее руки безвольно легли мне на плечи.
Я крепко прижал ее к себе, вдыхая аромат ее арбузного мыла. Другой отец, вероятно, знал бы, что сказать. Как заставить своего ребенка улыбнуться. Как это исправить.
Все, что я мог сделать, это обнять ее.
— Теперь я могу пойти посмотреть телевизор? — спросила она, отстраняясь.
Я вздохнул.
— Конечно.
Она практически выбежала из комнаты.
Я поднял свой бокал, разглядывая перекатывающиеся волны карамельного ликера, затем поднес его к губам, радуясь обжигающему вкусу, когда сделал глоток.
На этот раз обошлось без пыхтения. Я сел на край дивана, все еще слишком расстроенный и напряженный, чтобы расслабиться, и потягивал свой напиток, пока за окнами не стемнело. Затем я проверил свой телефон, когда отнес пустой стакан в раковину.
Восемь тридцать. И ни звука от Сиенны.
Завтра у «Сихокс» домашняя игра. Первая игра регулярного чемпионата. Вероятно, сегодня вечером был сбор средств или мероприятие. Сиенна, вероятно, была на вечеринке, окруженная людьми, которым было на нее наплевать. Между тем, единственный человек, которому было не все равно, смотрел телевизор в своей спальне.
Я подождал еще час, надеясь, что она хотя бы пришлет сообщение. Она этого не сделала.
Единственным спасением было то, что, когда я вошел в комнату Джоуи, она уже спала. Мне не пришлось говорить ей сегодня вечером, что ее мама не позвонила.