Тренинг для любовницы
Шрифт:
— Тебе что-то удалось узнать? — заинтересовалась Леся, подойдя к подруге.
— Да, Вошкина Елена Сергеевна. Год рождения подходящий. А зарегистрирована она вместе со своими однофамильцами. Ого! Да их тут целая куча.
Леся тоже всмотрелась в ровные четкие строчки на экране.
— Трое старших, похоже, бабушка и родители. И пятеро, нет, шестеро, а с Аленой все семеро их детей!
Кира вопросительно посмотрела на подругу. Мол, что скажешь? Леся молчала. Но одно она знала совершенно точно: завтра ни на какую работу они с Кирой не пойдут. Пропади он пропадом этот туристический сезон. Тем более что всех желающих отправиться на майские праздники в теплые края они уже отправили. Больше свободных мест или горящих туров не оставалось. И чем париться на работе, отвечая всем подряд, что помочь им они не могут, Леся сочла более целесообразным взять небольшую передышку за свой поистине ударный труд.
В офис они не пойдут, это ясно. А поедут они с Кирой завтра прямо с утра в гости к этому семейству Вошкиных. И Кира думает о том же. Никаких сомнений на сей счет у Леси даже не возникло.
Глава 5
Вошкины жили в двухэтажном деревянном доме в поселке Никольское, неподалеку от Гатчины. Местечко было так себе. Никаких красот или достопримечательностей в самом поселке не наблюдалось. На улицах было убого, грязно, и лишь зеленеющие за покосившимися заборами сады приятно радовали глаз.
Но возле дома Вошкиных и сада не было. И вообще, это не был лично их дом. Вошкины занимали лишь одну из трех имеющихся тут квартир. Правда, квартира у них, честно говоря, была большая. Четыре или даже пять жилых комнат. А еще кладовки, кухня и разные чуланчики. Расплодившись, Вошкины завладели всем вторым этажом деревянного, но все еще крепкого дома. И все бы ничего, вот только вода и туалет были на улице.
— Зимой это должно вызывать определенные трудности, — рискнула заметить Кира.
— Ничего, мы привыкшие, — отозвалась младшая девочка.
Родителей Алены, а эти Вошкины в самом деле были ее родной семьей, дома не оказалось. Они уехали куда-то по делам общины. Что это за община такая, подруги решили пока не уточнять. И сосредоточили свое внимание на младших Вошкиных, оставленных дома под присмотром полуслепой и совершенно глухой старушки — их бабушки.
Эти Вошкины производили странное впечатление. Прежде всего одеждой — очень скромной, если не сказать, бедной. Но при этом очень и очень чистой. Дырки на чулочках у младшей девочки лет десяти-двенадцати были аккуратно заштопаны. Прорехи на платьях и свитерах были также починены. Но все равно было видно, что дети одеты в лохмотья.
Штанишки у мальчика представляли собой творение из лоскутов — так много было на них заплаток. С обувью было не лучше. Потрескавшиеся и потерявшие всякую форму и цвет туфли на ногах шестнадцати — и восемнадцатилетних девушек производили впечатление бутафории в каком-то спектакле о нищенках.
И обстановка в доме тоже поражала убогостью. Допотопная мебель была отполирована до блеска. А потрескавшийся стол и доски пола были выскоблены почти добела.
— Чисто у вас, — одобрительно заметила Кира, чтобы хоть что-то сказать.
— Чистота духа порождает чистоту помыслов и самого бытия, — вполне серьезно ответил ей младший мальчик.
— Тебе сколько лет? — изумилась Леся.
— Двенадцать.
— Сколько?
Мальчик выглядел от силы лет на девять — тощенький, бледненький и маленький. Остальные дети тоже выглядели заморышами. И когда подруги выложили на стол свои нехитрые гостинцы, купленные тут же, в сельском магазине, — карамельки и леденцы для младших, шоколад для тех, кто постарше, и для родителей, и, наконец, мягкий зефир и мармелад для бабушки, — у всех детей на лицах появилось странное выражение.
С одной стороны, и подруги это ясно видели, им до смерти хотелось наброситься на угощение. У них на лицах было это написано. Но с другой… С другой — их что-то удерживало.
— Угощайтесь! — сказала Кира. — Что же вы?
— Это же мы специально для вас купили! Кушайте!
Младшие сделали шаг вперед, но старшие вовремя перехватили их. Так, понятно, хорошее воспитание и манеры тут были явно ни при чем.
— В чем дело? — спросила Кира у детей.
— Нам нельзя, — прошептал младший мальчик, чуть ли не со слезами глядя на яркий леденец на палочке. — Вера запрещает.
— Ваша религия запрещает детям есть сладкое?
— Сладости — это искушение, а искушение — суть грех, — тоскливо сообщил ей ребенок.
— Не согрешишь, не покаешься, — заверила его Кира.
Судя по всему, эта нехитрая истина до сих пор не проникала в умы ребятишек. Они заколебались. Но старшая девушка снова нашла аргумент.
— А как накажут? — спросила она у остальных. — Забыли? Отец за ослушание на горох ставит.
Подруги переглянулись.
— Что же, теперь, по крайней мере, ясно, почему Алена из отчего дома сбежала, — произнесла Кира.
Имя сестры вызвало настоящее смятение среди старших. Они возбужденно загомонили и придвинулись поближе к Кире.
— А ну-ка! — прикрикнула старшая девушка на младших ребятишек. — Ступайте к себе! Или на улицу! Не для ваших ушей разговор!
Дети покорно ушли, бросив на прощание долгий печальный взгляд на конфеты, но уже полностью смирившись со своей судьбой. Выставив младших из комнаты, девушка развернулась к подругам.
— У нас нет сестры с таким именем! — отрезала она. — И не было!
— Документы говорят об обратном!
— Для нас ее больше не существует! Отец ее проклял! И навсегда изгнал из дома!
— Что же она натворила?
— А то вы не знаете?! — прищурилась девушка. — Она продала душу Сатане! Польстилась на неправедное золото и вышла замуж за басурманина! Отец даже в молитвах запретил нам упоминать ее имя! Ее для нас больше нет!
— И если бы она приползла к вашему дому лютой зимой, умирая от голода и холода, надо понимать, он бы не дал ей приюта?