Трепет света
Шрифт:
Мы с Сараид просто уставились на нее. Мне хотелось воскликнуть: «Да ты, Догмаэла, глубокий мыслитель, философ. Я и не догадывалась.» Но мне показалось это оскорбительным, как будто прежде я считала ее глупой, а это было не так…
— Хочешь сказать, моему отцу было суждено умереть, чтобы я смогла вернуть в Фэйри жизнь?
— О чем-то подобном мы говорили с терапевтом, и да, я так считаю. Нет ничего, на что я променяла бы нашего принца, вашего отца, но так я наполняю смыслом его гибель и все, что произошло после. Если все это случилось ради того, чтобы вы могли спасти нас, Мередит, снова вернуть к жизни наш народ и Фэйри, тогда вся эта
— Пустые разговоры, — высказалась Сараид. — Если так ты чувствуешь себя лучше, тогда продолжай в это верить, но принц Эссус не превращал себя в мученика, чтобы Мередит смогла вернуть нам Богиню и спасти сидхов от самих же себя.
— Я и не говорила, что наш принц добровольно пошел на смерть, чтобы спасти нас, Сараид, но с этой точки зрения можно посмотреть на все эти боль и ужас и увидеть во всем этом хоть какой-то смысл.
Сараид покачала головой.
— Вот почему я перестала посещать терапевта.
Я не была уверена, как относиться к успокаивающему суждению Догмаэлы. Я даже не была уверена, что это успокаивает меня, но это дарило Догмаэле умиротворение, так что я не хотела спорить.
— Простите, принцесса Мередит, я не хотела вас расстраивать. Это было так безрассудно.
— Я лишь попросила тебя пойти к терапевту, Догмаэла, все это должно быть эффективно для тебя, не для меня.
Она взглянула на меня испытующе.
— Простите мою дерзость, принцесса, возможно, воспользоваться своим же советом не такая уж плохая идея.
— Ты о чем?
— Нет, — сказала Сараид, — нет, ты не скажешь принцессе сходить к психологу. Мы проводим ее к капитану Дойлу или куда ей еще понадобится, и только.
Догмаэла припала на колено так же, как Красные Колпаки в качалке.
— Прошу простить меня, принцесса.
— Ой, поднимись, ты не сделала ничего дурного, Догмаэла, как и ты, Сараид. Вы можете быть разными людьми и по-разному справляться со своими проблемами. А сейчас мне просто нужно поговорить с Дойлом и Айслингом.
— С Айслингом? Зачем он вам? — поинтересовалась Сараид.
— Это личное.
Сараид преклонила колено рядом с Догмаэлой.
— Мы задели вас.
— Ой, встаньте!
Я припустила дальше по коридору так быстро, как только позволяли мне каблуки. Они рысцой нагнали меня и заняли свои места телохранителей позади по обе стороны от меня. Так мы и вышли через раздвижные стеклянные двери под калифорнийское солнце, где Дойл учил технике ведения рукопашного боя, и все, чего мне хотелось — броситься к нему и ощутить объятия его сильных рук. Я этого не сделала, потому что это могло подорвать его авторитет, но это потребовало большего самоконтроля, чем потенциальная королева может допустить.
Глава 29
Дойл стоял в тени огромного эвкалипта, который вымахал не ниже девяти метров и раскинулся вокруг подобно куполу. Большинство эвкалиптов не обладало такой роскошной кроной, а этот был одним из самых красивых, что я когда-либо видела. Несколько месяцев назад Дойл отмерил шагами круг, который начинался в тени дерева и выходил под палящее калифорнийское солнце. Это круг тени и света стал областью для тренировок по рукопашному бою, а все потому что Красные Колпаки, которые тренировались вместе со стражниками, были так велики, что их нельзя было уложить на лопатки в комнатах дома и ничего не разнести вокруг при этом, так что их вывели на улицу. Хотя, если честно, охранники все равно не могли уронить Красных Колпаков, это те их все время укладывали на землю. Сидхи были быстрее и подвижнее этих огромных гоблинов, но не сильнее.
Белая безразмерная майка поразительно контрастировала с кожей Дойла, зато облегающие тренировочные шорты черного цвета было не просто разглядеть на его длинных ногах. Дойл был одет как сотни личных тренеров Лос-Анджелеса, но только одежда и выглядела в нем столь обыденно. Ни у одного из тренеров не было кожи цвета ночи, отдающей фиолетовым и синим на солнце, заостренных ушей и косы длинной до лодыжек, что делало его похожим на эльфийского принца из сказок, который пытался сойти за своего в тренажерном зале. И если уж Дойл не достаточно выделялся, тогда круг вокруг него был полон высоченных Красных Колпаков.
На самом деле внутри круга сидело и стояло Красных Колпаков больше, чем сидхов. Такое было впервые, обычно сидхи всегда численно превосходили их. А затем со своего места поднялся один из сидхов, и солнечный свет заиграл на его обнаженном торсе, как будто искрилась золотая пыль. Я поняла, что его светлые золотые волосы были туго заплетены, потому что они были заправлены под тонкую лицевую маску, скрывающей его голову до самого подбородка, оставляя открытыми лишь глаза и рот. Даже в самой тонкой маске, что удалось найти, было очень жарко, но на сегодняшний день она была лучшим решением, чтобы не показывать лицо Айслинга. Именно из-за него здесь так мало было сидхов. Красные Колпаки ничего не боялись, по их словам, а это значит, что и стать очарованными красотой Айслинга они не опасаются.
Догмаэла и Сараид встали прямо передо мной, повернувшись спиной к тренирующимся и полностью закрывая мне обзор.
— Принцесса, вас здесь быть не должно, никого из нас не должно быть здесь, — сказала Догмаэла.
— Айслинг один из тех людей, с кем мне нужно поговорить, прошу, отойдите.
— Никто из стражниц не рискует взглянуть открыто ему в лицо, принцесса Мередит, скверными мы будем телохранителями, если позволим ему зачаровать вас, — возразила Сараид.
— Истинная любовь защищает от его силы, — сказала я. — Полагаю, нам с тобой обеим ничего не угрожает, Сараид.
Она не сразу поняла, что я имею в виду, а затем покраснела, что нечасто увидишь у фейри. Это заставило меня рассмеяться, не над ней, а от счастья за нее и Утера. Он был как страшненькая сводная сестричка, которой достался прекрасный принц.
— Нет уверенности в том, что хоть что-нибудь способно защитить от неотразимости Айслинга, а его сила похоже возросла с тех пор, как он помог вернуть к жизни зачахшие сады, — сказала Догмаэла.
Я помнила ту ночь. Галена совместно с несколькими другими сидхами, что были когда-то божествами растительности, поглотили сами деревья, скалы и земля. А когда они вернулись, то обрели новые или свои прежние некогда утерянные силы. Но жертва Айслинга была самой зрелищной. Его грудь пронзила ветвь дерева, где он так и повис. Я думала, он погиб, а затем его тело взорвалось не плотью и кровью, а стаей певчих птиц, что порхают в саду среди деревьев. Тогда их пение впервые за многие века зазвучало вживую в этом потерянном месте. Позднее Гален и остальные явились, как будто выплавились, из самих стен и потолка Зала Смертности, личной пыточной королевы. Темницы зала отворились, а некоторые из них исчезли, и теперь там росли цветы и деревья.