Трепет. Годы спустя

Маар Чарли

Я скольжу взглядом выше, прохожусь по небритому подбородку, четко очерченным губам, крупному носу, пока не встречаюсь с темными глазами отчима, прожигающими во мне дыру.

– Ты...
– хрипит мужчина, после чего его рука ложится на мой затылок, больно сжимает и тянет на себя. Я утыкаюсь лбом в его лоб, нос вжимается в его нос, а губы почти касаются губ отчима.
– Почему с тобой всегда так сложно. Ты никогда меня не слушаешь, Яна. Ты... просто... мое безумие".

Дальше

мы в тире. Рустам учит меня стрелять...

"Меня снова колотит от его близости, а сейчас нужно ведь будет стрелять...

– Чшш... малыш. Все хорошо. Ничего не бойся. Я помогу тебе, - поднимается и хрипит мне в ухо, словно не понимает, что дрожу я вовсе не от страха перед стрельбой. Он так действует на меня.

– Готова?

– Да...
– выдавливаю, делая глубокий вдох и стараясь думать о пистолете в руках и мишени, а не о мужчине, прижимающемся к спине и ягодицам.

Он поправляет наушники, затем снова кладет руки поверх моих.

Первый выстрел звучит абсолютно неожиданно, хотя я все делаю, как говорит Рустам, просто я будто не ожидаю этого. Будто резко во мне образуется пробоина, из которой начинает литься адреналин. Отдача сильная, но Рустам крепко держит мои руки.

– Вооох, - выдыхаю я, после чего из горло вырывается нервный смешок.

Рустам тоже смеется, наклонив голову чуть ниже и обдав мою щеку теплым дыханием.

– Еще разок?

Я киваю.

Снова звучит выстрел.

Рустам целует меня в шею...

И еще один.

Его губы прикусывают мочку уха...

– Я знаю, что ты злишься на меня. За мою любовь, за желание. Знаю, что ты чувствуешь, малыш. Но ведь дело не совсем во мне, да, Яна? Ты злишься на себя. На свои чувства, которые отвергаешь. Знаю, как больно тебе было, когда мама заболела, когда умерла, и знаю, как больно тебе сейчас. Ты думаешь, что предаешь ее, но это не так. Ты самый верный и искренний человек на Земле, и твоя мама об этом знала. Жизнь продолжается, Яна. Перестань хоронить себя в своей боли и ложных стремлениях, в своих сомнениях и страхах, толкающих тебя на неправильный путь. Я знаю, ты обещала маме многое, но меньше всего на свете она бы хотела, чтобы ты была не собой, и чтобы ты страдала.

Еще выстрел. Из глаз начинают течь слезы.

– Не хочу, чтобы ты эту боль в себе держала.

– Замолчи...

– Я знаю, что пугает и причиняет тебе боль сильнее всего.

– Не говори... ничего...

– Я знаю, почему ты перестала рисовать. Да, я заметил, Яна.

– Рустам...

– Ты думаешь, что твоей маме стало плохо на твой день рождения, потому что она узнала твою тайну.

– Замолчи!

Еще два выстрела.

– Она не знала, малыш".

Слезы

собираются в уголках глаз от этих воспоминаний. Как много у меня не было бы, если бы я тогда решила отказаться от чувств к Рустаму. Большой семьи, моих мальчишек... Я не знаю, как сложилась бы моя жизнь, но точно знаю, что это было бы совсем не то, что у меня есть сейчас. Абсолютное счастье...

В другой части рисунка день нашей свадьбы. Рустам держит меня на руках...

" - Я тебя всегда буду любить... Целую вечность, малыш... И больше, если понадобится... Спасибо, что согласилась стать моей женой.

Обхватив мужа за шею руками, нежно целую его в губы.

– Я тоже буду любить тебя целую вечность... Спасибо, что нет перестал бороться за меня...

Музыка начинает играть - наш первый танец должен сулчиться сейчас.

Мой первый танец в качестве официальной жены Багримова Рустама Довлатовича..."

Нас следующем рисунке я беременная сижу на стуле, напротив меня Рустам, а Амилия трогает живот...

Следующий фрагмент - мы в больнице все вместе и с нами уже наши близнецы... Анна и Сашка впервые держут мальчиков... Нимб, Карим и Артур стоят возле кроваток... Мы с Рустамом и мальчиками в парке, Эмиль и Марсель бегут по траве с шариками и мороженым в руках...

– Да, ты прав, любимый, сегодняшнего дня очень не хватает на этой стене. Пожалуй, я нарисую и его тоже...

Идея выставки, которую я готовлю для женщин, потерявших детей, и детей, потерявших родителей, содержит примерно такой смысл - они смогут нарисовать мир для своих родных, смогут создать на картине другую жизнь для любимых, чтобы те могли вновь ожить на их рисунках. Как прошлое оживает, когда смотришь на фотографии... Каждый сможет прийти и попросить нарисовать своего родного человека на огромном полотне, которое я вывешу в выставочном зале. Я собрала лучших художников Нью-Йорка для участия в этой выставке. Вместе мы вдохнем жизнь в картину и подарим веру и надежду тем, кто ее потерял.

– Папа! Папа! Смотри, здесь лягушка!
– визжит Марсель, показывая пальчиком куда-то на берег озера.

Муж тут же идет к нему. Мое сердце разрывается от счастья и любви, когда я смотрю на них. Вот Рустам подхватывает Марса на руки и что-то ему говорит, Эмиль сразу начинает проситься на руки тоже. Предзакатное солнце окрашивает их лица оранжевыми цветами. Пожалуй, этот момент тоже нужно нарисовать...

Сейчас, глядя на все, что я обрела за последние годы, я ощущаю невероятный трепет во всем теле. И я надеюсь, что мои близкие ощущают его тоже.

Помахав мальчикам и Рустаму рукой, я плотнее запахиваю плед, и бегу к своей семье...