Трещина во времени

Л'Энгль Мадлен

– И ты считаешь, что все это как-то связано с папой?

– Думаю, так оно и есть.

– Но что именно?

– А вот этого я не знаю. Но другого объяснения я не вижу.

– По-твоему, объяснить можно все и всегда?

– Да. Я верю в это. Но я также думаю, что мы, люди, слишком ограниченны, а потому иногда просто не в состоянии постичь эти объяснения. Но ты ведь понимаешь, Мэг, что наша неспособность понять еще не значит, что объяснения не существует.

– Я бы хотела все понимать, – вздохнула Мэг.

– Все мы хотим.

Но это не всегда возможно.

– Чарльз Уоллес понимает гораздо больше, чем все остальные, верно?

– Да.

– Почему?

– Полагаю, это потому, что он… ну, он немного другой, Мэг.

– В каком смысле другой?

– Я и сама толком не знаю. Просто ты и сама видишь, что он не такой, как все.

– Не такой. И я не хочу, чтобы он был как все, – запальчиво заявила Мэг.

– Твое желание ничего не меняет. Чарльз Уоллес таков, каков есть. Другой. Новый.

– Новый?!

– Да. Во всяком случае так чувствуем мы с твоим папой.

Мэг не замечала, что стискивает в руках карандаш, пока тот не сломался с громким треском.

– Ой, прости! – нервно хихикнула она. – Я и правда все крушу на своем пути. Но это потому, что не терплю уверток!

– Знаю.

– Но ведь Чарльз Уоллес выглядит как самый обычный ребенок!

– Это верно, Мэг, но человек – это не только внешность. Чарльз Уоллес отличается своей психикой. В этом все дело.

Мэг тяжело вздохнула, сняла очки, повертела их в руках и снова нацепила на нос.

– Ну да, я знаю, что Чарльз Уоллес другой и что он умеет гораздо больше. Наверное, мне следует просто принять это и не пытаться понять.

– Наверное, это именно то, что я пытаюсь сделать, – с улыбкой призналась миссис Мурри.

– Ну да! – недоверчиво воскликнула Мэг.

– Может быть, оттого меня и не удивила наша ночная гостья, – снова грустно улыбнулась миссис Мурри. – Может быть, мне все же удается побороть свое неверие. Ради Чарльза Уоллеса.

– А ты… такая же, как Чарльз? – спросила Мэг.

– Я? Что ты, нет, конечно! Это верно, меня благословили неплохими мозгами и кое-какими возможностями, но во мне нет ничего такого, что выходило бы за обычные рамки.

– А по виду не скажешь! – упрямо заявила Мэг.

– Тебе пока просто не с кем сравнить меня, Мэг! – добродушно рассмеялась миссис Мурри. – Честное слово, я самая обычная женщина.

– Ха-ха! – саркастически воскликнул вошедший в гостиную Кельвин О’Кифи.

– Чарльз заснул? – спросила миссис Мурри.

– Да.

– А что ты ему читал?

– Генетику. Это он сам выбрал. Кстати, а что за эксперимент вы проводили сегодня вечером, миссис Мурри?

– Да так, одну вещь, которую мы затеяли вместе с мужем. Я не хочу оказаться в отстающих, когда он вернется.

– Мама, – Мэг все еще не закончила свой разговор, – но Чарльз сказал, что я вообще непонятно кто. Ни рыба, ни мясо…

– Ох, вот опять ты за свое! – перебил ее Кельвин. – Ты – это ты, Мэг, разве этого мало? Лучше пойдем прогуляемся!

Но Мэг не так-то легко было уговорить.

– А что ты скажешь о Кельвине? – настойчиво спросила она.

– Я ничего не собираюсь говорить о Кельвине, – рассмеялась миссис Мурри. – Он мне очень нравится, и это прекрасно, что он нашел дорогу в наш дом.

– Мама, ты еще собиралась рассказать мне про тессеракт.

– Да, – во взгляде миссис Мурри мелькнула тревога, – но не сейчас, Мэг. Не сейчас. Действительно, пойди пройдись с Кельвином. А я пойду поцелую Чарльза и присмотрю, чтобы близнецы легли спать.

Снаружи трава промокла от росы. В ярком сиянии восходящей луны поблекли звезды. Кельвин взял Мэг за руку так спокойно и по-дружески, как до сих пор удавалось одному Чарльзу Уоллесу.

– Мама расстроилась из-за тебя? – мягко спросил он.

– Не из-за меня. Но расстроилась.

– В чем дело?

– В папе.

Кельвин вел Мэг по лужайке за домом. На земле извивались длинные тени деревьев, и воздух был наполнен густым сладковатым осенним запахом. Мэг споткнулась, когда тропинка круто пошла вниз, но уверенная рука Кельвина не дала ей упасть. Они осторожно прошли между грядок с капустой, тыквами, кабачками и брокколи, посаженными близнецами. Слева над ними возвышались стебли кукурузы. Впереди открывался небольшой яблоневый сад, а дальше за низкой каменной оградой начинался лес, в котором они встретились сегодня днем. Кельвин подвел ее к ограде и уселся на камни. Его рыжие волосы отливали серебром в лунном свете, а тело пятнали причудливые тени от листьев. Он сорвал яблоко с корявой ветки и протянул его Мэг, а потом сорвал еще одно для себя.

– Расскажи мне о своем отце.

– Он ученый, физик.

– Ну да, это мы все и так знаем. И он вроде как бросил твою маму и ушел к другой женщине.

Мэг так и взвилась на месте, но Кельвин решительно схватил ее за руку и заставил снова сесть.

– Тише, милая. Я ведь не сказал ничего нового, верно?

– Нет, – буркнула Мэг, не прекращая попыток вырвать руку. – Пусти!

– Да ладно, успокойся ты. Ты знаешь, что это вранье, и я знаю, что это вранье. А если кто-то хоть раз видел твою маму и после этого еще повторяет, будто нормальный мужчина способен бросить ее и уйти к другой женщине… Что ж, это лишний раз доказывает, какие люди завистливые. Ведь так?

– Наверное, – неохотно признала Мэг, но бурлившее в ней счастье испарилось без следа, и она снова барахталась в пучине ярости и отчаяния.

– Слушай, упрямое создание! – Кельвин даже легонько встряхнул ее за плечи. – Я только хочу все для себя уяснить и отделить факты от сплетен. Твой папа – физик. Это факт?

– Да.

– Он имеет кучу всяких ученых степеней и все такое.

– Да.

– Большую часть времени он работает самостоятельно, но иногда читает лекции в высшей школе в Принстоне. Верно?