Трещина во времени
Шрифт:
– По-моему, это зависит от точки зрения, – сказала Мэг. – Как правило, все считают виноватой меня независимо от того, как все было на самом деле, даже если я вообще ничего не сделала. Но я жалею, что так на него набросилась. Это просто неделя выдалась ужасная. И я была ужасно злая.
– А ты понимаешь, почему? – спросила миссис Мурри, ласково гладя ее по взъерошенным лохмам.
– Я терпеть не могу быть белой вороной. И я знаю, что это не нравится Санди и Деннису тоже. Я до сих пор не могу понять, действительно они такие, как все, или только притворяются. Я вот пыталась притворяться, да ничего хорошего не выходит.
– Ты слишком прямодушная личность, чтобы пытаться притвориться тем, кем на самом деле не являешься, – уверенно заявила миссис Мурри. – Мне очень жаль, Мэгги. Может быть, папа смог бы тебе помочь, если бы был здесь, но я, боюсь, бессильна что-то сделать, пока ты не подрастешь немного. Тогда все станет для тебя проще. Но это мало утешает тебя сейчас, верно?
– Может, если бы я не была такой уродиной, может, если бы я была такой же симпатичной, как ты…
– Мама не просто симпатичная, она прекрасная, – провозгласил Чарльз Уоллес, намазывая новый бутерброд. – Из чего я могу сделать вывод, что в твоем возрасте она выглядела просто жутко.
– И будешь совершенно прав, – кивнула миссис Мурри. – Просто дай себе достаточно времени, Мэг.
– Мама, тебе положить салат? – предложил Чарльз Уоллес.
– Нет, спасибо.
Мальчик аккуратно порезал бутерброд на кусочки, положил на тарелку и поставил перед мамой.
– Сейчас я и тебе приготовлю, Мэг. Думаю, надо поговорить о тебе с миссис Что-такое.
– Кто это: миссис Что-такое? – удивилась Мэг.
– Думаю, что некоторое время она была эксклюзивным вариантом, – загадочно ответил Чарльз Уоллес. – Лук, соль?
– Да, пожалуйста.
– А чем занимается миссис Что-такое? – поинтересовалась миссис Мурри.
– Это так ее зовут, – отвечал Чарльз Уоллес. – Знаешь тот старый заброшенный дом с провалившейся крышей в лесу? Дети еще боятся туда ходить из-за привидений? Вот там они и живут.
– Они?
– Миссис Что-такое и две ее подруги. Пару дней назад я гулял в лесу с Фортинбрасом: вы с близнецами тогда были в школе, Мэг. Мы с нашим псом любим гулять в лесу, и вдруг он погнался за белкой, а я за ним, и мы выскочили прямо к дому с привидениями, так что можно сказать, что я повстречался с ними случайно.
– Но там же никто не живет! – воскликнула Мэг.
– А миссис Что-такое и ее подруги живут. Они очень приятные дамы.
– А почему ты до сих пор ничего мне об этом не говорил? – удивилась миссис Мурри. – И ты отлично знаешь, что я не разрешаю тебе уходить за ограду без разрешения, Чарльз.
– Знаю, – кивнул Чарльз. – И это одна из причин, по которой я тебе ничего не сказал. Я просто не подумал о запрете, когда погнался за Фортин-брасом. И тогда я решил: ну что ж, все равно я их приберегу на крайний случай.
Новый удар ветра так налетел на стену, что весь дом содрогнулся, и в тот же миг окна залили потоки дождя.
– Что-то не нравится мне этот ветер, – с тревогой заметила Мэг. – Наверняка с крыши сорвет пару кусков жести.
– Мэг, этот дом уже простоял целым и невредимым две сотни лет, – возразила миссис Мурри, – и я думаю, что он продержится еще немного. Этот холм встречает уже не первую бурю на своем веку.
– Но сегодня же это ураган! – жалобно заныла Мэг. – По радио все время повторяли про ураган!
– На дворе октябрь, – не сдавалась миссис Мурри. – А в октябре всегда бывают штормы.
Не успел Чарльз Уоллес передать Мэг ее бутерброд, как Фортинбрас выскочил из-под стола. Он низко угрожающе зарычал, и все увидели, как шерсть у него на загривке встала дыбом. Мэг почувствовала, как по спине побежали мурашки.
– Что случилось? – испуганно воскликнула она.
Фортинбрас не сводил взгляда с двери в старую лабораторию миссис Мурри, под которую переделали бывшую маслобойню. Из нее дверь выходила на задний двор, однако миссис Мурри давно приучила свою семью попадать в дом либо через парадное крыльцо, либо через дверь гаража, но не через ее лабораторию. Но Фортинбрас рычал именно на дверь в лабораторию, а не в гараж.
– Мама, ты ведь не забыла колбу с какими-нибудь особо вонючими реактивами над горелкой Бунзена? – вежливо поинтересовался Чарльз Уоллес.
– Нет, – поднялась с места миссис Мурри. – Но я все равно пойду посмотрю, что так насторожило нашего Форта.
– Это бродяга, – нервно выпалила Мэг. – Я уверена, что это бродяга!
– Какой бродяга? – спросил Чарльз Уоллес.
– Сегодня на почте все только и говорили о том, что какой-то бродяга мог украсть простыни с веревки у миссис Бунскомб.
– Ну, значит, нам сегодня не грозит спать на голых матрасах, – весело заметила миссис Мурри. – Потому что в такую погоду даже бродяга носа наружу не высунет.
– А что, если именно для того он и высунет, – захныкала Мэг, – чтобы не оставаться снаружи?
– В таком случае я предложу ему переночевать в сарае, – заявила миссис Мурри, решительно шагнув к двери.
– Я с тобой! – от испуга Мэг чуть не визжала.
– Нет, Мэг, ты останешься с Чарльзом и съешь свой бутерброд.
– Съешь! – передразнила Мэг, когда миссис Мурри скрылась в лаборатории. – И она считает, что я могу сейчас есть?
– Мама не даст себя в обиду, – возразил Чарльз Уоллес, – физически уж точно, – он уселся в папино кресло так неловко, что его ноги ударились о ножки кресла. В отличие от многих своих сверстников Чарльз Уоллес умел сидеть не шелохнувшись.
Через несколько минут, показавшихся Мэг вечностью, миссис Мурри вернулась и вежливо придержала дверь перед… Неужели это все-таки оказался бродяга?! Но по понятиям Мэг, бродяга должен был оказаться намного больше. Определить возраст и пол этого существа было невозможно из-за множества слоев намотанных на него шалей и накидок. Голова тоже пряталась под узлом из нескольких шарфов, а поверх всего этого сооружения была нахлобучена мужская шляпа. Поношенное пальто украшал накинутый на плечи и завязанный тугим узлом ослепительно розовый паланкин, а на ногах красовались грубые коричневые ботинки.