Треск штанов
Шрифт:
— Ты все это видел? — хрипло и как-то надрывно спросил Петр.
— Я много что видел.
— И поэтому хочешь убить помазанников Божьих? — перескочил на старую тему царь.
Алексей помолчал, борясь с волной раздражения и желанием чем-то ударить собеседника.
Несколько секунд тишины.
И сын прошептал, поворачиваясь к родителю:
— Ты даже не представляешь, как я хочу их убить.
И его глаза говорили сами за себя. В них плескалась ненависть. Чистая и незамутненная.
— Людовика и Иосифа?
— Почему?
— Но они это еще не сделали!
Алексей закрыл глаза и молча отвернулся.
— Нельзя судить за то, что еще не сделано! Тем более, что даже люди, что это сотворили еще не родились! Это не справедливо! — воскликнул Петр.
Царевич вновь промолчал. Он боролся со своими эмоциями. Он редко позволял им охватывать себя, а тут его накрыло. Да так сильно, что аж руки слегка потряхивать стало. Петр это все прекрасно заметил и считал, поэтому дал сыну время.
Впрочем, слишком долго молчать царь не смог.
— Ты их не убил. Иосифа и Людовика. Почему? Ты ведь мог ослушаться моего приказа и изыскать способ. Мог. Не отрицай. Я тебя знаю. Почему не сделал, если ты их так всех ненавидишь?
— Потому что мне этого мало.
— Мало? Убить помазанников Бога?
— Для меня они просто враги. — пожал плечами царевич, не поворачиваясь. — Если потребуется их ликвидировать, моя рука не дрогнет. Но, повторюсь, мне этого мало. Это слишком просто. Примитивно. И мне не хочется уподобляться этим животным.
— Что ты задумал? — тихо прошептал Петр.
— Знаешь, что сказал мудрый Каа, когда встретил бандерлогов?
— Что? — нахмурился царь. — Кто это вообще? О чем ты?
Сын повернулся.
От былых эмоций уже ничего не осталось. Он снова полностью себя контролировал и был нейтрален.
— Я знал твое мнение по поводу убийства Людовика и Иосифа, — максимально добродушно произнес Алексей. — И обратился так официально для того, чтобы ты отказал, а им потом об этом донесли. На контрасте с демонстративной казнью Кольбера.
— Зачем? Ты хотел их напугать?
— Понимаешь, я не держу своих людей рядом с ними. — расплылся в максимально многообещающей улыбке. — А ты даже не представляешь, как сложно найти черную кошку в черной комнате. Особенно если ее там нет.
Петр промолчал, странно посмотрев на сына.
Он только сейчас осознал, ЧТО он устроил. И какая безумная, лихорадочная «охота на ведьм» там начнется.
— Кроме того, — добавил сын. — Теперь они пылинки с тебя сдувать будут. Ведь в их представлении только ты стоишь между мной и ими.
— С меня — да, но не с тебя.
— А со мной они попытаются договориться… — подмигнул ему сын… — Будь уверен — им сейчас страшно. Как никогда. Ибо их страх густо замешан на чувстве бессилия и полной беззащитности. А потребность в безопасности одна из базовых у человека. Я их ее лишил. Они теперь даже спать нормально не смогут. В горшок, садясь на него, будут заглядывать, проверяя нет ли там убийцы.
— А война? — нахмурился царь. — Ты ведь к ней так отчаянно готовишься. Это все игра?
— Блеф. Такое поведение называется блефом. Но нет. Я действительно готовлюсь. В глубине души я все еще надеюсь, что у меня ничего не получится и можно будет с чистой совестью предать все там у них огню и мечу.
Петр нахмурился еще сильнее, но промолчал.
Алексей же начал вышагивать по зимнему саду, напевая широко известную песенку из далекого будущего, полную черного юмора:
— Скатертью, скатертью хлорциан стелется и забивается под противогаз. Каждому-каждому в лучшее верится, падает, падает ядерный фугас…
— Шутник хренов, — буркнул царь. Он не понял содержание этой песенки, но вполне догадался о сути. По контексту разговора и настрою сына. Ну и каким-то отдельным смыслам, которые он все ж таки уловил.
— Говорят, что смех продлевает жизнь. — пожал плечами сын. — Тому, кто смеется, во всяком случае.
— Не слышал, — хмыкнул Петр. — Ты уже читал новый доклад Голицына о джунгарах?
— Ты про бои в Тибете?
— Да. Как думаешь, устоят?
— Не берусь даже гадать. Там сложный рельеф, пустынные горы и ситуация… — сделал Алексей неопределенный жест рукой.
— В отношение шаха ты более скептичен.
— Джунгары в обороне на хорошо известной и привычной им местности. Они недурно вооружены. Но их мало. Как все сложится — не ясно. Слишком многое завязано на удачу. К тому же не ясно кто именно против них воюет. Если собственно маньчжуры, то это опасно. Очень опасно. Они крепкие вояки, хоть и архаично вооруженные. Могут и размазать джунгаров по Тибету как сопли по рукаву. А вот если к ним заявились вспомогательные части из хань — можно не переживать. Они веками из хорошего железа не делают гвоздей, равно как и добрых, одаренных людей в армию не посылают. С шахом и пуштунами все совсем не так. Пуштунов много, они воинственны и вероятно неплохо вооружены. В горах наступать с армией шаха на такого противника плохая затея. Очень.