Третье откровение
Шрифт:
Сколько мыслей способен одновременно обрабатывать человеческий мозг? Кардинал погрузился в рутину, практически не задумавшись о привычных действиях. Он побрился электрической бритвой, затем три минуты простоял в душе под водой такой холодной, какую только мог вытерпеть, почистил зубы, установил зубной протез, оделся. Брюки, рубашка, белый воротничок и черная сутана с пуговицами от шеи до ботинок. Разумеется, пуговицы были декоративные; сутана застегивалась на молнию. Опустившись коленями на скамейку, Пьячере не начал молиться, а продолжил. Руки стиснули требник.
Liturgia Horarum [41]представляла собой
Неужели все дело в банальной ностальгии? Через два часа Пьячере встал и прошел по коридору в церковь. Каждый день он служил здесь пятичасовую мессу. Кардинал использовал Novus Ordo, [43]введенный Павлом VI, на латыни, и римский канон, а ризничий Луиджи прислуживал в алтаре, приносил потиры с водой и вином и поливал Пьячере пальцы после окончания проскомидии. Латинские слова, которые он бормотал, означали: «Господи, смой мои проступки и очисти меня от грехов моих».
И среди всех этих привычных занятий, выполняемых с чувством и вниманием, думы Пьячере крутились вокруг предстоящей встречи со святым отцом.
Было время, когда они с Йозефом Ратцингером могли обсудить эту гносеологическую проблему. Сколько мыслей одновременно способен обрабатывать человеческий мозг? Пьячере знал ответ наперед. Бесконечно много. Как-то его старинный друг сказал об одном своем знакомом, что тот знает все. Пьячере с укором указал на подобное преувеличение. Йозеф обратил к нему добрые тевтонские глаза:
— Он знает животное?
Пьячере вскинул руки.
— Если он знает животное, значит, он знает и человека, и зверя. Знает ли он живое существо? Значит, он знает и растения, и животных. Знает ли он материю?
И на основании того, что его знакомый знал бытие, Йозеф посчитал возможным сказать, что тот знает все.
— Однако теперь этим уже не похвастаешься. Ens est primum quod cadit in intellectu humano. [44]Каждый знает все.
— Потенциально.
Затем они перешли к теме ангельского знания, к тому, чем оно отличается от знания человеческого. Пьячере улыбнулся.
Отслужив мессу и благодарственный молебен, кардинал отправился в трапезную и поел стоя. По всему Риму в это время горожане стоят в кафе, завтракая кофе и круассанами, почему он должен сидеть? Вернувшись в свои покои, Пьячере сел, отогнал все противоречивые мысли и сосредоточился на текущих проблемах.
Недавно Ватикан потерял двух кардиналов: Рамполлу, государственного секретаря, и Магуайра, префекта Ватиканской библиотеки. Их убили, обоих, во время занятий повседневными делами. Невероятно, но смерти не вызвали никаких подозрений у журналистов, целыми днями толкущихся в пресс-центре. Войны, природные катастрофы и политические перевороты в других концах света задвинули события в Ватикане на последние страницы.
Город-государство Ватикан, окруженный стенами, казался островком мира и безопасности, и во многих отношениях им и являлся.
В прошлом году в великопостном молебне Пьячере вспомнил предостережение святого Августина: чем выше священник поднимается в церковной иерархии, тем большим духовным опасностям он подвергается. Еще более странной казалась мысль о том, что при этом возрастает и уровень физических опасностей. Впрочем, так ли это странно? Из всех апостолов один лишь Иоанн умер своей смертью, несомненно, потому, что ему доверили попечение о Богоматери. Красный цвет сутаны, которую предстояло надеть Пьячере перед встречей со святым отцом, обозначал готовность умереть за веру. Порой это казалось чем-то нереальным, однако мир снова становился жесток.
Анархисты и убийцы были всегда, но показанное по телевидению обрушение башен-близнецов в Нью-Йорке убедительно доказало уязвимость единственной оставшейся в мире сверхдержавы перед ударом исполнительных безумцев, опьяненных религией. Мечетей в Риме становилось все больше, и самым наглядным примером было возведение соборной мечети на берегу Тибра неподалеку от Ватикана — шаг расчетливый и враждебный. Ходили уже разговоры о Римском халифате. Длившаяся столетиями война между христианским миром и исламом после довольно продолжительного затишья вступила в новую фазу. Неудивительно, что русские хотели обнародовать доклад о покушении на Иоанна Павла II. На протяжении многих лет было распространено убеждение, что за ним стояли Советский Союз и КГБ. Однако Пьячере и его святейшество знали, что на самом деле все не так просто. Но будет ли полезна в таком деле широкая огласка?
Однако в сегодняшней повестке значилось исчезновение третьей тайны Фатимы.
Кто похитил документ и зачем?
Когда глава ватиканской службы безопасности доложил Пьячере о случившемся, тот сказал Родригесу, что не собирается строить досужие домыслы. И кардинал не лукавил. Своими предположениями он готов был поделиться только с Бенедиктом.
Если документ, написанный сестрой Лусией, исчез, за правду можно выдать все на свете. И не стоит забывать об упрямцах, у которых возникнет соблазн подсунуть что-нибудь свое под видом послания — то, что, по их мнению, было сокрыто от людей, когда в 2000 году Йозеф обнародовал третью тайну. На самом деле предать ее огласке нужно было еще сорок лет назад.
Однако теперь не имело смысла гадать, правильно ли тогда решили сохранить секрет. Йозеф пытался хоть как-то смягчить падение, когда в 1985 году говорил с Витторио Мессори. Журналист спросил кардинала, читал ли тот документ Фатимы.
— Si, l'ho letto. [45]
Он его действительно читал. Так почему же третью тайну не раскрыли, ведь на этот счет ходят самые различные предположения. Ответ был категоричен: все, что нужно знать о вере, и так известно. В Фатиме имело место напоминание о необходимости перемен. После чего Йозеф добавил: «Pubblicare il „terzo segreto“ significherebbe anche esporsi al pericolo di utilizzazioni sensazionaliste del contenuto». Опубликование так называемой «третьей тайны» сопряжено с риском сенсационного ее толкования.