Третий апостол
Шрифт:
— Трое одиноких, — поправил Казакис. — Моя мама — вдова. Но мы с Ольгой не дадим вам скучать.
По дороге Леденев спросил молодого спутника:
— Скажите, Арвид, кто-нибудь, кроме оперативных работников знает о фигурке в кулаке убитого профессора?
— Не должен знать. По крайней мере, Александр Николаевич строго-настрого запретил говорить об этом кому бы то ни было.
— Я думаю, что он правильно решил, — заметил Юрий Алексеевич. — Ну, а Магда Брук? Ведь это она нашла тело профессора…
— Впрямую ее никто не спрашивал… Сама же Брук не обмолвилась об этом
— А не приходило вам в голову, что фигурку могли вложить Маркерту в руку? Тот же убийца…
— Исключено, Юрий Алексеевич. Доктор Франичек доказал в экспертном заключении, что после выстрелов профессор Маркерт жил еще какое-то время, полз к шкафу… Зачем он полз туда?
— За планом, который вы обнаружили, Арвид.
— А ведь верно… Но убийцы не было рядом, когда он полз?
— Фигурку могли вложить позже, уже после ухода убийцы. Маркерт действительно полз к книжному шкафу, но затем ли, чтоб схватить апостола Петра? Он мог умереть рядом с полкой, где стояли ученики Иисуса Христа… Затем в кулаке его зажали злополучную фигурку.
— Зачем? — спросил Арвид.
— А затем, чтобы направить следствие по ложному пути.
— Кто же мог это сделать? — воскликнул Казакис.
— Ну, скажем, сама Магда Брук, — ответил Леденев.
Глава четвертая
ЕЩЕ ОДИН АПОСТОЛ?
Мария Ефимовна покончила с письмом. Теперь оно укрылось в аккуратно заклеенном конверте, который лежал перед нею на столе и ждал, когда надпишут на нем адрес.
Звонок у двери отнюдь не встревожил Синицкую. Звонили ей часто… Заказчицы не обходили способную портниху вниманием. Она умела быстро приноравливаться и к меняющейся на глазах моде, и к капризным вкусам привередливой клиентуры.
Тем не менее Синицкая выдвинула ящик стола и смахнула в него конверт. Хотя он был еще без адреса, но ведь береженого Бог бережет…
Выйдя в переднюю, Мария Ефимовна запахнула на груди халат, поправила волосы перед зеркалом и открыла дверь.
Поначалу женщина не разобрала, кто стоит на пороге, и замешкалась, отступив назад. Следующим ее намерением было захлопнуть поскорее дверь… Синицкая не сделала этого потому, что видимых причин для того пока не усматривалось. Посетитель быстро шагнул вперед. Он перехватил дверь из рук не успевшей прийти в себя Синицкой, оттеснил ее в глубину прихожей, затем прикрыл дверь, щелкнув замком.
— Добрый день, мадам Синицкая, — сказал гость улыбаясь. — Мне нужно поговорить с вами о деле, которое может представлять взаимный интерес. Пройдемте в комнату.
Гость взял не произнесшую ни слова Марию Ефимовну под руку и повел. Синицкая едва переступала ногами. Ей показалось, что внутри у нее оборвалось нечто… Предчувствие ужасного охватило портниху.
Тем временем пришелец усадил Марию Ефимовну на стул и сел сам напротив.
— Вот что, — сказал он. — Мне нужна ваша помощь, Синицкая.
Портниха ничего пока не понимала, но молча кивнула.
— Я — Апостол.
Синицкая вздрогнула, глаза ее округлились, но по-прежнему Мария Ефимовна не открывала рта.
— Вам привет от Черного Юриса, — продолжал ее страшный гость. — Вы слышите? От Черного Юриса!
Портниха хотела снова кивнуть… Но вдруг она осознала, что тело не подчиняется ей больше. Она хотела поднять руку… Рука была словно чужая. Страх охватил Синицкую. Открыв рот, она попыталась заговорить, но язык не слушался, и изо рта ее вырвалось бессмысленное: «Ва-ва-ва!»
— Что вы там бормочете, черт вас побери! — рассердился пришелец. — Вы поняли, надеюсь, что перед вами человек, в распоряжение которого вы немедленно переходите, прямо с этой минуты?
Мария Ефимовна очень хорошо поняла слова рокового пришельца. Сознание ее оставалось незамутненным, ясным, хотя и было подавлено страхом. Страх этот лишил Синицкую возможности двигаться, шевелиться… Он отнял у нее речь, и портниха вдруг с ужасом поняла, как беспомощна она, как отрезана теперь от всего мира. Мария Ефимовна еще не потеряла сознания. Случись такое, может быть, нервное потрясение расплылось бы в отключенной психике. Но бывшей связной Черного Юриса судьба в этой милости отказала… Паралич сковал тело Марии Ефимовны. Когда же, потеряв терпение, Апостол грубо рванул ее за плечо, она повалилась со стула, будто манекен, и осталась лежать на полу в неестественной позе, тараща на гостя глаза и повторяя бессмысленное:
— Ва-ва-ва!
— Трудно давать по сему поводу некие рецепты, — сказал доктор Франичек. — Да и не моя это стихия… И все-таки разговор о современной обрядности, о том, какой быть ей в наши дни, вовсе не пустой разговор.
— Социологи постоянно твердят об этом, — заметила Лидия Станиславовна. — А я, по собственным ученикам судя, считаю, что пора переходить от разговоров к конкретным действиям.
— Если мне будет позволено, сошлюсь на пример индийского правительства, — сказал Вацлав Матисович. — Конечно, я могу понимать несопоставимость того, каков порядок в Индии и отечественных условий… В самом священном и почитаемом индуистами месте, в городе Бенаресе, сейчас его зовут Варапаси, где находится полторы тысячи храмов, государство создало еще один храм, храм без божества. В нем индусы поклоняются Матери Индии. Ее олицетворяет огромная рельефная карта страны. Она размером во весь пол здания. А вместо священных текстов на стенах написаны сведения по истории Индии, имеют место там быть и рассказы о великих предках…
— Придумано с умом и сердцем, — заметил Юрий Алексеевич.
Ему, правда, припомнилось, что такой храм сооружен, кажется, в Калькутте, но Леденев подумал: почему бы таких храмов не быть в двух, трех, дюжине городов? В России не лишни были бы храмы отечества в каждом городе.
— На собственной почве у нас может вырасти нечто совсем иное по форме, но близкое по духу, — продолжил он.
— Я принесу цыплят, — проговорила Лидия Станиславовна. — Ты поможешь мне, Арвид?