Третий дубль (из сборника "Белая дурь")

Высоцкий Сергей Александрович

— А я-то тебе на что? — спросил гаишник.— Прикрыть, когда с бабой в дом пойдешь?

— С бабой! — передразнил Панин.— Она актриса.

— Но бабой-то быть не перестала?

— По-моему, нет! — расхохотался капитан. С инспектором Володей ему повезло. Успев предупредить своих, Панин успокоился.

— Тебе прикрывать меня не придется. Не хватало там в мундире отсвечивать. Подежуришь на подъезде. Актрису должен помощник режиссера привезти…— Опять его охватила тревога: «А что,

если они успеют раньше?» — Вот и постережешь его до приезда наших.

— А зачем его стеречь? Заслужил?

— Да нет, это я так…

— Ты что ж, один в дом пойдешь?

— Довезу актрису до места на машине помрежа и останусь ждать. Не пешком же ей топать! Правда?

— Годится,— согласился инспектор.

— Нет. Не годится,— с досадой сказал Панин.— Машину помрежа бандиты могут знать.

— А на твоей?

— Я уж перед ними помелькал.

— Что за драгоценности у актрисы? — поинтересовался Володя.

— Муж говорит — грошовые. Из-за них серьезные люди рисковать не станут. Только муж, я думаю, не все знает. Леня Орешников мог привезти ей из-за границы кое-что стоящее! Но, может быть, преступникам нужна сама Данилкина?

— Зачем?

— Для шантажа.

— Долго же они ждали! Я слышал, певец уж с неделю как пропал.

Панин вздохнул.

— Если им Данилкина понадобилась, значит, Орешников еще держится.

— Или его уже нет в живых.

— Не веришь?

Инспектор с опаской проводил взглядом огромный трейлер, пронесшийся совсем рядом с «Жигулями», и сказал:

— Ты бы, капитан, следил хорошенько за дорогой. А то отберу у тебя права. Трижды под красный свет пролетел.

С Синопской набережной они выехали на проспект Обуховской обороны. Остались справа зеленые кущи Александро-Невской лавры. Сквозь шум нескончаемого потока грузовиков до них неожиданно донеслись негромкие удары колокола.

— У преподобных отцов служба,— сказал инспектор.

Свернув на Глиняную улицу, Панин остановился и вышел из машины.

Инспектор тоже выбрался из «Жигулей», одернул тужурку, поправил портупею. В руках у него по-прежнему был милицейский жезл. Щегольским движением он крутанул его и, довольный собой, сказал:

— Ну, нарушитель, показывай, кого тормознуть?

— Как твоя шарманка? — Панин показал глазами на радиотелефон.

— Сейчас проверим,— инспектор щелкнул тумблером, но аппарат молчал. Владимир потряс его — никакого эффекта.— Батареи сели, что ли? — он проверил контакты, еще раз энергично потряс, но чертова коробка не подавала никаких признаков жизни.

— Вот проклятье! — выругался Узлов.—

Стоишь без дела — работает как часы. Оглохнуть можно. А как приспичит!…— Он вдруг с силой раскрутил аппарат, как пращу, и Панин испугался, что сейчас запустит его за забор, уныло тянувшийся вдоль улицы. Но инспектор опустил руку и сказал виновато: — Потом год придется выплачивать. Дорогая игрушка, сволочь.

Панин посмотрел на часы — половина девятого. С тех пор как Данилкин повесил телефонную трубку прошло не более двадцати минут. У капитана отлегло от сердца: за двадцать минут из района Долгого озера в Невский район не добраться. «Может быть, Татьяна Данилкина заезжала не к себе домой, а к Тамаре Белоноговой? Она ведь сейчас живет у нее? Но режиссер сказал определенно: «Она поехала домой взять цацки…»

В это время из-за угла появилось такси, и капитан подумал о том, что таксомотор с рацией помог бы ему решить все проблемы: и со своими связаться, и подъехать с Данилкиной к дому на такси. Это выглядело бы совсем безобидно. Но машина была без антенны.

— Володя, останови таксиста с радиотелефоном,— попросил Панин, с надеждой глядя на перекресток.

— Правильно! — обрадовался инспектор.— Хороший камуфляж!

И в это время из-за угла появился еще один таксомотор, с длинной антенной на багажнике. В такси сидел пассажир, и Панин понял, что возникнут сложности. Но на пустом Глухозерском шоссе пустого такси можно было и не дождаться. Он сказал:

— Давай, Володя, тормози!

Инспектор поднял жезл.

В какое-то мгновение Панину показалось, что машина не остановится — она пронеслась мимо инспектора, не сбавляя скорости. Но тут же раздался резкий скрежет тормозов. Молодой шофер торопливо выскочил из машины.

— Ты чего, командир? Иду без нарушений.

Одет он был в легкий спортивный костюм с фирменной лилией на груди, но большой живот портил фигуру.

— Не переживай, не переживай! — добродушно сказал инспектор.— У нас до тебя дело есть…

Пока инспектор объяснялся с шофером, Панин решил поговорить с пассажиром. В конце концов инспектор может довезти его до места и на «Жигулях». Он двинулся к таксомотору, пытаясь разглядеть пассажира. Это был козлобородый Рюмин. В руках он держал маленький, почти игрушечный автомат. Панину эта игрушка была знакома. Израильский автомат «узи».

— Сурик! Назад! — крикнул Рюмин.

«Не успею послать патрон в патронник»,— подумал Панин, выхватывая пистолет. Но его выручил инспектор. Услышав окрик Рюмина, он оглянулся и тоже увидел автомат. Чтобы достать пистолет, ему нужно было освободить руку, все еще державшую бесполезный радиотелефон. И он, вложив в бросок все свои сто килограммов, метнул аппарат в опускающееся стекло. Глухой удар совпал с автоматной очередью, но она ушла в белесое вечернее небо.