Третий глаз-алмаз
Шрифт:
Я пролистала подшивку до середины и прониклась уважением к Николаю Михайловичу и Эдуарду. Нет, только не подумайте, что я наслаждалась статьями о сексуальных извращениях и жестоких убийствах! Да, я обожаю детективные романы, но все же литераторы, за редким исключением, не опускаются до откровенно патологических описаний. И, читая книгу, понимаешь: это выдумка, ничего подобного в жизни не было! С другой стороны, «Лупа» выходила шесть раз в неделю на протяжении года, это триста двенадцать номеров, и каждый полон подобных сенсаций. Журналисты были невероятно работоспособны.
– Кара! – окликнула
– Это папины и Эдуардовы псевдонимы, – пояснила Кара, – у читателя не должно было создаваться впечатления, что газету делают два человека.
– Но реально их было двое?
– Еще ответственный секретарь, – кивнула Кара, – они носились повсюду, как сумасшедшие. В понедельник папа по городу скачет, Эдик в редакции, во вторник наоборот. Экономили на сотрудниках. Потом какие-то люди стали появляться, но надолго никто не задерживался.
– Почему? – заинтересовалась я.
– У папы был сложный характер, он не понимал слов «не могу», они для него были синонимом «не хочу». Отец безжалостно относился к корреспондентам, требовал полной отдачи, очень возмущался, если человек говорил: «Я три недели без выходных, дети и жена забыли, как я выгляжу, дайте мне отдохнуть».
Услыхав такую просьбу, Егоров краснел и орал:
– Журналистика ревнива, она не терпит соперниц. Выбирай: либо семья, либо работа.
Мало кто соглашался на такие кабальные условия, да еще редактор не платил сверхгонораров, наоборот, зажимал деньги, например, никогда не давал средств на такси.
– На метро быстрее, – убеждал Егоров фотокорреспондентов, – топ, топ – и повсюду успел!
– Думаю, я не выдержала бы с вашим отцом и недели, – заметила я, машинально перелистывая «Лупу». – Скажите, Николай Михайлович мог за деньги не напечатать материал?
– Как это? – заморгала Кара.
– Ну, допустим, ваш отец раздобыл некий компромат, разведал чужую тайну, а потом ему предложили большие деньги за молчание!
Карина поджала губы.
– Такое на отца не похоже! Кстати, он обожал жанр «журналистское расследование», думаю, в нем пропал отличный сыщик. Вот, смотрите.
Карина быстро пошуршала пожелтевшими полосами.
– Где она? О! Читайте!
Я начала изучать газету. «Сегодня утром на восемнадцатом километре МКАД случилось ДТП со смертельным исходом, погиб один человек».
– Теперь листайте дальше, – велела Карина, я покорно перевернула пару страниц.
– «ДТП на МКАД – это убийство. Наш корреспондент узнал шокирующие сведения. Водитель разводился с супругой, он пытался отсудить у жены дом и машину».
Карина заложила за ухо выбившуюся из прически прядь.
– И это не единственный случай!
– Интересно, – протянула я, перевернула следующую страницу и сделала стойку.
«Трагедия в Москве. Многодетная мать, придя домой, застает свою дочь мертвой. Злата Лукашина умерла, поняв, что ее любимая Жанна выпала из окна».
Глава 27
– Что-то интересное? – спросила Карина.
Но я не ответила, все мое внимание заняла статья.
«Злата и Сергей Лукашины были
– Вот подрастем, пойдем работать, и тогда ты, мамочка, отдохнешь!
Летом Лукашины не могли обеспечить отдых одновременно четырем дочкам. Поэтому они купили две путевки в лагерь на июнь и две на июль. Сначала отдохнули Жанна и Нина, потом в Подмосковье укатили Эля и Светлана.
В день трагедии Жанна, оставшись дома одна, решила помыть окно, девочка хотела помочь маме. К сожалению, никто не может рассказать, что предшествовало трагедии. Наверное, она встала босыми ногами на скользкий от мыльной воды подоконник и, не удержавшись, рухнула вниз. Через тридцать минут после трагедии, когда на место происшествия приехала вызванная соседями «Скорая помощь», из магазина вернулась Злата. Мать кинулась к дочери, замерла над телом, потом вдруг помчалась в подъезд. Карпова В.К., живущая в соседней с Лукашиными квартире, бросилась за Златой. Мы взяли у соседки небольшое интервью:
– Скажите, Влада Константиновна, что вы увидели в гостиной Лукашиных?
– Злата не заперла дверь, поэтому я окликнула хозяйку и, не получив ответа, рискнула войти. Лукашина стояла посреди комнаты, ее руки были в чем-то красном.
– В крови?
– Ну, это и мне так сначала показалось! Я испугалась, подбежала к Злате и говорю: «Ты поранилась, давай скорей зальем йодом рану». И тут шибанул запах ацетона, я и сообразила: Злата пролила лак.
– Лак?
– Для ногтей. Он был алого цвета и издали походил на кровь.
– Злата в момент смерти Жанны решила сделать себе маникюр?
– Конечно, нет. Похоже, ногти приводила в порядок Жанна, на маленьком столике около кресла лежали кусачки, пилочки и испачканные лаком кусочки ваты. Наверное, девочка покрасила ногти и решила помыть окно. Злата схватила пузырек случайно, она была в шоке.
– Лукашина что-то говорила?
– Нет. Вернее, ничего важного.
– А поточнее?
– Злата тихо сказала: «Тазик, мыло…» Я повернулась, увидела пластмассовую красную миску, губку, бутылочку средства для мытья посуды и сразу поняла: случилась трагедия. Бедная Жанна! Такая хорошая девочка была, всегда помогала матери!
А теперь слово лейтенанту милиции Воробьеву М.Л.
– Скажите, Марат Львович, что случилось в квартире Лукашиных?
– Произведя осмотр места происшествия и оценив находившиеся в комнате вещи, то есть таз, мыло, губки, мы классифицировали произошедшее как несчастный случай. За весеннее-летние месяцы в нашем районе случилось три падения из окна, связанных с мойкой стекол. Учитывая произошедшее, хочу обратиться к гражданкам: «Дорогие гражданки, не лазайте босиком на подоконник, голыми ступнями уцепиться за него нельзя. Наводите чистоту парами, обвязавшись крепкой веревкой в районе прохождения вашей талии. Одна трет стекло, другая ее страхует. Будьте внимательны к сохранению собственной жизни».