Третий глаз-алмаз

Донцова Дарья

А я ей…

– Вы точно помните, что они в Киев улетали? – перебил Дегтярев.

– Конечно, – закивала Таня, – у меня там племяшка живет, я ему привет хотела передать, а она мне…

– Спасибо, – гаркнул толстяк и схватился за мобильный.

– Стой, – сказала я, – думаю, Наталья Петровна соврала, самолетом она не воспользуется.

– Почему? – задал глупый вопрос Александр Михайлович.

– Перед посадкой в авиалайнер тщательно досмотрят багаж, – пояснила я, – и потом, Киев теперь заграница, ребенка без разрешения родителей

не вывезти. И если я не ошибаюсь, ситуация с похищением развивалась непредсказуемо. Нет, по воздуху они не полетят и в поезд не сядут. Сейчас для Натальи Петровны самый безопасный вид транспорта – автобус, он строго не проверяется, и Килькина устремится на Север.

Дегтярев засопел.

– Почему? – вновь спросил он.

Я пожала плечами.

– Иногда мне приходится врать, и всегда, если я не хочу, чтобы люди знали про синее платье, говорю, что была в красном.

– Платье? – скорчил гримасу Дегтярев – Кто в синем? Килькина?

– Не, – тут же влезла в беседу Татьяна, – старуха была в бежевом костюме!

– Если Килькина сказала про Киев, значит, она решила отправиться в противоположном направлении, – убежденно доказывала я. – Простое логическое рассуждение. Звони своим, пусть свяжутся с автовокзалами, может, успеют ее задержать.

Александр Михайлович неожиданно послушался. Я даже растерялась, поняв, что полковник не стал со мной спорить. Неожиданно мне стало грустно. Может, толстяк постарел? Ну почему он пошел у меня на поводу?

Дегтярев сунул трубку в карман.

– Поехали пока к МКАД, – приказал он. – Имей в виду, если ты ошиблась, это может мне дорого обойтись.

Глава 32

Когда мы вошли в комнату милиции, расположенную на одном из автовокзалов Москвы, и увидели красную от гнева Килькину и худенького, почти наголо стриженного мальчика в черной бейсболке, дешевых джинсах и клетчатой рубашечке, я не выдержала и воскликнула:

– Наталья Петровна! Ваш куриный бульончик сотворил чудо? Внучок выздоровел от жуткой инфекции.

– Что за чушь, – закричала Килькина, – какое право вы имеете задерживать меня с внуком!

– Где ваш багаж? – спросил Дегтярев.

– Вот, – кивнул один из милиционеров на полосатую дорожную сумку, – там ничего нет!

– Как ничего? – отпрянул полковник. – Пусто?

– Ну… вещи… тряпки, ерунда всякая, – ответил сержант.

– Безобразие! – завела новую песню Наталья Петровна. – Мы с внуком напишем жалобу…

– Мальчик-то очень на девочку похож, – усмехнулась я.

Ребенок злобно зыркнул из-под козырька, но промолчал.

– Придет же в голову такая глупость! – всплеснула руками учительница. – Вы не видите, что ребенок мужского пола: стрижка, одежда!

Я подошла вплотную к пожилой даме.

– Наталья Петровна, не стоит! Ей-богу, лучше признать – игра вами проиграна. Вы пытались увезти Варю Гинзбург.

– Ложь, – продолжала кипеть Килькина.

– Ну хватит, – зашипел Дегтярев.

– У вашего мальчика в ушах дырочки, – улыбнулась я, – он сережки носил, бриллиантовые!

– И что? – чуть сбавила тон Килькина. – Сейчас и мальчики украшения носят, время такое!

Мне, несмотря на омерзительную ситуацию, стало смешно.

– Вы же понимаете, есть и другие признаки, их легко увидеть, если раздеть школьницу.

– Пошла ты на… – вдруг зло ругнулся ребенок.

– Ну вообще! – подпрыгнул сержант. – Не матерись тут!

Килькина закрыла лицо руками и неожиданно заплакала.

– Автобус еще не уехал? – спросила я.

– Нет, – отрапортовал милиционер, – пассажиры злятся, грозят на нас телегу накатать.

– Откройте багажный отсек и попросите людей взять свои вещи, – велела я.

Сержант посмотрел на Дегтярева.

– Делайте, что она говорит, – кивнул Александр Михайлович, – а тот чемодан, что останется бесхозным, тащите сюда. Так, Наталья Петровна, может, сэкономим время?

– Зеленая сумка, – глухо произнесла Наталья Петровна, – в красную клетку.

– Ой, дура! – завопила Варя. – Зачем болтаешь! Как им доказать, чей это багаж? Он же не подписан!

– Не волнуйся, девочка, – сурово сказал Дегтярев, – есть разные методы, бабушка поступила правильно, решив выдать два миллиона долларов.

– Вот идиотка, – с чувством произнесла Варя, – но из меня вы и слова не выжмете! Я ничего плохого не делала! Я вообще жертва!

Спустя неделю мы с Александром Михайловичем в компании с приятным парнем сидели в одном из московских кафе.

– Ты у нас прямо звезда, – сказала я, когда Дегтярев принялся за кофе. – Сколько интервью дал?

Полковник почесал лысину.

– Ну… я старался не общаться с журналистами, хотя из нашей пресс-службы на меня постоянно давили. Павел первый, кому я сейчас все расскажу.

Я улыбнулась парню.

– Вам повезло.

– Согласен, – кивнул корреспондент.

– Но говорить будешь ты, – заявил толстяк, – а я буду тебя поправлять. Не спорь!

Я оперлась локтями о стол.

– И не подумаю возражать. С удовольствием сообщу подробности, если Павел мне покажет статью перед выпуском. Не хочу, чтобы мои слова исказили.

– Ладно, – согласился Павел, – внесете правку.

– И еще, кое о чем я просто догадалась, нет никаких улик, одни размышления, – объяснила я, – сработала женская интуиция.

– Ты начинай, – приказал Дегтярев.

– Жила-была девочка Светлана Лукашина, – тоном народной сказительницы завела я, – воспитывалась она в необычной семье и, несмотря на добрую религиозную маму и положительного папу, выросла завистливой и жадной. Впрочем, все дочки Лукашиных не очень-то удались, похоже, одна Жанна была приятной. Нина не отличалась умом, Эля выросла злой, но, в отличие от Нины, хорошо соображала. Вы знаете, какая драма произошла в семье Лукашиных?