Шрифт:
День Ч. 10:15
Игорь Михайлович Белов чувствовал себя более чем неуверенно. Нервы его были натянуты как леска, на которой вываживают крупную рыбу. Он пребывал в ожидании встречи, о которой его предупредили двое суток назад. Сразу после этого предупреждения у него и началось томительное ожидание неприятностей. Он пытался убаюкать свою тревогу:
– «Чего я вибрирую? Обычная дежурная встреча с руководством. Сколько их уже таких было. Не счесть.»
Но тщетно. Взбудораженное сознание совковой лопатой подкидывало очередную порцию опасений:
–
На встрече кроме Белова присутствовали еще три человека. Двое из этих троих пристально молча его разглядывали. Оба являлись мажоритарными акционерами венчурного фонда. В текущем проекте фонда Белов занимал главную административную должность. Один из мажоритариев – Альберт Николаевич Северский, за глаза именуемый Папой – обладал плотным телосложением, печальной улыбкой и большими проницательными глазами вызывающей доверие и расположение собеседников. Другой – Александр Ильич Рыжов не гласно прозывался Микроскопом – напротив являлся полной противоположностью первому. Он был худ как палка, обладал скрипучим неприятным голосом, лицом застывшим, как театральная маска , и колючим отталкивающим взглядом. Тем не менее, эта парочка, как сущности двуликого Януса отлично ладили между собой и были повсюду неразлучны. А вот третьим, как раз и был тот самый Боб Планкет. В недавнем прошлом, если не закадычный друг, то добрый товарищ трансформировавшийся в злого гения Игоря Михайловича. В текущем венчурном проекте Планкет занимал пост менеджера среднего звена. Он был энергичным человеком, среднего возраста. На этой встрече ему была уготована роль спикера. Вернее сказать такого амплуа на совещании он добился своим неуемным характером и гибким умом. Планкет, как нетрудно было догадаться, являлся и инициатором и организатором встречи. Боб сразу решительно отмел излишние церемонии и ненужные экивоки. Он, что называется, сразу взял быка за рога:
– Игорь Михайлович, мы надеемся на вашу помощь в восстановлении здоровья Ценципера.
Белов изобразил на лице непонимание и недоуменно пожал плечами:
– И чем я могу быть в этом случае, по-вашему полезен? Я, конечно, по образованию биолог, но не медик.
Планкет наклонил голову к плечу и снисходительно посмотрел на Белова:
– В прошлый раз вы с этой задачей справились на отлично. Значительно успешнее, чем профессиональные дипломированные медики.
Игорь Михайлович досадливо поморщился:
– Не стоит преувеличивать мои успехи, и недооценивать действия медиков.
Планкет продолжил наседать:
– Михалыч создается впечатление, что ты сознательно манкируешь оказанием помощи Ценциперу. Может для этого существуют веские скрытые причины, о которых мы не осведомлены? А ведь Ценципер был твоим другом. Может все-таки попытаешься? Или мои догадки о скрытых причинах верны?
В голове Белова мелькнуло:
– «Провоцирует гад. На слабо хочет взять. Надеется, что я, как мальчик из песочницы, клюну на комплекс вины.»
Вслух он рассудительно попытался привести весомые и убедительные аргументы своего отказа:
– Обстоятельства, при которых у Леонида Владимировича случился повторный инсульт, в корне отличаются от тех, при которых произошел первый удар. И именно поэтому, как его друг, я считаю, что в данном случае ему необходима
Планкет ехидно усмехнулся:
– А я подозреваю, что ситуацию, как и в прошлый раз, спровоцировал сам Ценципер в ходе проводимых им исследований.
Игорь Михайлович изобразил сомнение на лице:
– А если это не так? Скажу больше, я твердо уверен что вы ошибаетесь. Инсульт его настиг, если помните, не в лаборатории, а в моем кабинете. И к тому же все материалы по работе Ценципера я помнится передал вам Борис Иванович, в присутствии самого Ценципера. О чем был составлен соответствующий акт передачи. Вы с энтузиазмом взялись за сопровождение его исследований. Теперь вам, как говорится, и карты в руки.
Планкет недовольно поморщился:
– Михалыч, давай не будем валять дурака. Тебе прекрасно известно, что у меня отсутствуют необходимые технологические звенья для реализации процедуры вывода Ценципера из комы. Как то…
Планкет стал разгибать пальцы на сжатой в кулак руке:
– Способ идентификация пластинок изготовленных Ценципером.
– Раз!
– Точная схема установки для реализации восстановления.
– Два!
– И сам концентратор, или как его называл Ценципер, гетеродин1 фазовых пространств.
– Три!
Белов затравленно смотрел на Планкета и после наступившей паузы поинтересовался:
– Это все? Или еще будет продолжение?
Планкет ехидно хмыкнул:
– А ты считаешь этого мало?
Игорь Михайлович протяжно вздохнул и продолжил:
– Начнем с конца. Насколько я помню Ценципер разработал базовую модель гетеродинов. И изготовил их в количестве двух штук. Он сопроводил данные приборы пользовательской инструкцией. Вы Борис Иванович, лично подписали акт приемки и акт испытаний этих устройств.
Белов устало выдохнул:
– Это раз.
– И это два.
Он затравлено взглянул в глаза Планкету:
– Относительно пластинок. Как я помню, на каждой из них имелся идентификационный номер. Расшифровка номеров находилась в сопроводительном журнале, который был вам передан в соответствии с описью акта передачи.
– Это три. Я не понимаю. Какие могут быть ко мне претензии?
Планкет откинулся на спинку стула и с нарочитым вызовом уперся ладонями в стол:
– У нас сложилось впечатление, что вы, Игорь Михайлович, от нас что-то утаиваете.
Белов продолжал демонстрировать присутствие духа находясь на грани нервного срыва:
– У кого это у нас? Можно конкретней? Хотя это уже не важно.
Игорь Михайлович выложил из кармана на стол ключи:
– Сомневаетесь в моей порядочности? Прекрасно. Это ключи от моего сейфа, и квартиры, в конце концов. Ищите!
Он потянулся за листом бумаги: