Третий муж
Шрифт:
— Зачем поддалась его объятиям и поцелуям? Разве это любовь? Что испытывала я к нему и он ко мне? Отдалась быстро, как будто сама хотела этого? Да и зачем поехала с ним? Что он обо мне подумает?
А потом как-то махнула на все рукой и встала. Прошла в ванную и, одевшись, спустилась в гостиную. Там было пусто и тихо. Видимо, Игорь спал в своей комнате. Прошла на кухню и, пошарив по полкам, нашла все, что нужно для варки кофе. Но надо было включить кофемашину. Вспомнив, что она хорошо шумит, все же включила. Через пару минут запах порадовал меня, и я почти успокоилась, а отхлебнув пару глотков даже удовлетворилась. Подошла к окну, где шел небольшой
Так я прихлебывала и думала, что делать дальше.
— Завтра на работу и надо попасть в комнату хотя бы к вечеру, поговорить с Игорем и поставить все точки над и. Мне не к чему с ним объясняться, что было то было. К тому же я вовсе не влюблена в него, есть симпатия и было влечение. Не дура я уж совсем, понимаю, что все случилось обоюдно. Только я не успела его предупредить о своей девственности, а он был уверен, что я уже все знаю в постели.
— Ладно, — решительно встала и прошла в гостиную, ополоснув кружку в кухне, — буду делать вид, что ничего серьезного не произошло. К тому же мне скоро уже обратно. Уеду и забуду все, как ненужный сон.
Села на диван и включила панель, слегка убрав звук. Посмотрела немного, переключая с канала на канал, потом поняла, что скучно, а хозяин так и не идет. Прошла к высокому окну и выглянула наружу. Дождь прекратился, и выглянуло солнце. И на душе тоже стало как-то теплее, и ушла последняя тяжесть. Захотелось выйти и прогуляться на воздухе. Я так и сделала. В воздухе все еще чувствовалась дождливая морось, было влажно и приятно. И пахло! Ах, как пахло! Как и после каждого летнего дождя: зеленью и медом. Это от цветов, которых было много на оживших ветках бузины, шиповника и мать-и-мачехи, которых так много было в нескошенной траве сада. Уже слышался зуд мошкары и пчел, и даже пенье какой-то летней птахи. В этом заброшенном саду, где уже спели осенние яблоки и все напоминало свой дом, печаль и грусть покинули мою душу, и все уже не казалось каким-то огорчительным. Я была рада тому обстоятельству, что переживаю свое новое состояние одна, на природе и почти в собственном доме, так мне было тут комфортно. Погуляв с полчаса, вернулась в дом уже полностью очнувшаяся от утренней неопределенности.
В кухне встретила внимательный взгляд Игоря, который сидел на том самом подоконнике, где сидела и я.
— Доброе утро, — улыбнулся он, — Ты утренняя птаха? Хочешь кофе?
Я кивнула:
— Доброе. Хочу.
Он налил мне чашку и протянул:
— Сладкий, как ты любишь. Видишь, запомнил.
Вновь кивнув ему в благодарность, присела на стул за стойкой. Мы молчали, и лишь изредка глядели друг на друга, и пили горячий напиток.
— Что будем делать сегодня? — первым он нарушил молчание.
— Не знаю, — пожала я плечами, — как скажешь, но после обеда поедем назад. Мне надо подготовиться к завтрашней работе.
— А может, на работу поедем вместе. Завтра?
— Нет, — спокойно покачала я головой, — я хочу вернуться сегодня.
— Как скажешь, — он кивнул и поставил кружку в мойку, — Обедать и завтракать будем здесь. Не возражаешь?
— Нет, — ответила ему, — Кстати, ты обещал показать местный пруд или озерцо. Даром что ли я брала купальник, — я уже спокойно улыбалась.
— Годится, — и он тоже мне улыбался.
После немудреного завтрака мы прошли к небольшому озерку с пологими песчаными берегами, заросшими камышом. Купались, загорали и болтали на разные темы, упорно не касаясь нашего ночного происшествия. Будто прошло и забыто, как само собой разумеющееся. Он рассказывал, как здесь обитал с малого возраста, а потом, когда отец купил виллу у Черного моря и даже во Франции, он все равно любил ездить сюда с матерью. Это был их родовой дом, построенный еще прадедом, но ветшал и перестраивался постепенно, пока не приобрел теперешние очертания. Я же рассказывала ему о своем доме, очень похожем, но уже построенном в нашем веке, о любимой маминой оранжерее, о брате моряке, об отце и нашем с ним общим любимом хобби — автомобилях.
— Так ты разбираешься в них? — удивился он, — Прям, как автослесарь?
— Так, немного, — отмахнулась я, смеясь, — скорее, как любитель. Вот мой одноклассник и друг Сережка тот да, разбирается, а я немного.
— А если заглохнем, то сможешь починить? — перевернулся он на живот, заглядывая в мое лицо с удивлением.
— Наверно смогу, если небольшая поломка, — усмехнулась я, глядя в его карие глаза.
Он замер, потом выплюнул травинку изо рта, которую жевал и, склонившись, медленно надо мной прижался губами к моим, потом вдруг резко подхватил под волосы и принялся целовать со страстью, переходя на шею, ключицы и грудь.
Я вначале была огорошена его внезапным поцелуем, а потом начала отвечать. Мы были увлечены своими чувствами, что даже не заметили подплывающую к нашему берегу лодку с рыбаком, только услышали резки свист и мужской смех.
— Эй, вы там, на берегу! Хватит целоваться! Принимайте рыбку свеженькую!
Мы быстро оторвались друг от друга и с недоумением уставились на бородатого мужика, который уже слез с надувной лодки и подтягивал ее к берегу.
— Дядя Ваня, это вы, — подскочил с места Игорь и бросился помогать тому с лодкой.
— Давай-давай тащи ее родимую, — кряхтел мужчина и оглядывался на меня, удивленно рассматривающую эту новую картинку: двух мужиков вытягивающих лодку на берег один в плавках, другой в полном рыбацком обмундировании и пахнувший водой и тиной. Это я уже учуяла, когда расположились на бережку и начали варить уху. У дяди Вани, соседа по участку, все было припасено с собой: котелок, ложки-миски, крупа и даже картошка. Уху они варили сами, не разрешая мне даже помогать.
— Рыбацкая ушица не дозволена женским рукам, — улыбался в усы дядя Ваня, — выловлена и чищена мужскими и должна быть сварена ими же. На его же вкус. А уж оценишь ли ее, другой спрос.
Мы ели, похваливая, наваристую тройную уху, а он делился своими впечатлениями о сегодняшней ночной рыбалке. Рассказывал, как прячется рыба перед дождем, уходя на дно, и как хорошо ловится утром.
— Клев что надо, — посасывая короткую трубку, он выпускал колечки дыма, — особенно после дождичка. Вода теплая, вот она и плывет вверх на комариков, которые еще сонные и плавают по поверхности.
— А они разве могут плавать? — удивилась я.
— А как же, ну может и не плавают, но летают очень низко. Вот рыбка и ловит их, чуть высунув рот из-под воды. А уж ежели тут недалеко червячок висит, то хватают сразу же и вот она уже твоя добыча, — усмехался мужчина, выпуская новую струйку дыма.