Третий муж
Шрифт:
— Зачем ты здесь? Уходи!
Я еще больше теряюсь и продолжаю стоять, не понимая его слов.
— Кому ты сейчас это сказал, — прихожу в себя и говорю ему в злое лицо, — мне или этой девочке?
Он уже приходит в себя и направляется ко мне, протягивая руку с просящим лицом.
— Прости меня… прости меня…, - повторяет он и пытается достать рукой, прикоснуться ко мне, но я резко отталкиваю его руку и поворачиваюсь уходить.
Он все же хватает меня за платье и пытается остановить. Я вырываюсь и отскакиваю со словами:
— Поговорим дома.
Поворачиваюсь и ухожу. Слышу, что он тоже идет за мной. Спустившись по служебной лестнице, вышла на крыльцо. Лицо горело, руки тряслись, и вся я была как один оголенный нерв. Повернув голову, увидела, что он тоже выходит. Подхватив его под руку, повела к остановке транспорта. Махнув водителю рукой, сели в такси, и я назвала адрес. Мы ехали молча. Игорь попытался взять мою руку и, склонив голову, сказал:
— Прости, я не знаю, что случилось со мной.
— Давай все обсудим дома, а не в такси, — прошипела я, выдирая из его рук свою ладонь.
Он вздохнул и отвернулся. Так и ехали до самых ворот. Рассчитавшись с водителем, я нажали кнопку звонка, и мы вошли на территорию нашего дома. Катюша уже спала, и только горничная встретила нас и спросила, чем будет нужна, но я отправила ее спать.
В спальне, переоделась в домашнее и вышла из ванной комнаты. Игорь так и сидел в кресле, не переодеваясь, во фраке, только расстегнул ворот, сняв бабочку. Прикрыв ладонью глаза, он, казалось, даже задремал, но убрал руку и тут же встал, когда я вышла и закрыла двери ванной.
— Простишь меня? — приблизился ко мне и попытался обнять.
Я оттолкнула его руку.
— За что ты так меня опустил ниже плинтуса, — с тоской спросила я и опустилась на кровать.
— Что ты говоришь, родная, — присел он передо мной на корточки, — что ты говоришь. Я не хотел…честно…как-то само получилось, — промямлил он, хватая мою руку и целуя ее.
— Что должна была подумать, когда увидела тебя целующего грудь этой девочки? Вот скажи мне, что? — отняла я руку у него.
Он встал на колени передо мной.
— Прости, черт попутал. Она такая свеженькая, молоденькая, к тому же дочь моего редактора. Вот я выпил малость, и голова закружилась. Уж даже не помню, как там очутились и как все получилось.
— Боже, — вскочила я и начала ходить по комнате, — и ты мне говоришь об этом, как само собой случившемся, как будто ненароком! Опомнись! Ты говоришь с женой, а не со своим собутыльником!
— Вот я и прошу у тебя прощения, как у любимой жены, — пополз он за мной на коленях, — Прости…прости…не буду больше никогда.
— Что не будешь? — устало сказала я и села в кресло.
— Не буду больше пить и целовать молодых девушек, — припал он губами ко моей руке, — я так тебя люблю, ты даже не знаешь, как я тебя люблю.
— Да уж видела, как ты меня любишь, — махнула я ему рукой и направилась к дверям, — Сегодня я буду спать в детской с Катюшей, — и остановилась у дверей, — А с тобой у меня еще будет разговор.
Посмотрев на него коленопреклоненного и поникшего, я испытала даже некоторое чувство брезгливости, которое чуть царапнуло мою душу и исчезло.
Сегодня мы впервые спали порознь.
На следующий день мы встретились за завтраком. Поздоровавшись, я уставилась в тарелку. Не могла смотреть на мужа. Все мне виделись его губы на соске той девицы. Да еще с такой страстью, что от такого воспоминания у меня вдруг закружилась голова, и схватило низ живота. Желание было сильным и трудным. Я не могла больше находиться рядом и, вскочив, убежала в спальню, бросившись на кровать в слезах. Услышала, как хлопнула дверь и повернулась. Игорь бросился ко мне и принялся целовать мои мокрые щеки, повторяя:
— Прости меня любимая, прости. Разве есть женщина на свете краше и дороже тебя. Ты моя страсть и моя любовь.
Я не могла оттолкнуть его, я жаждала его рук, его губ, я горела от собственного желания. Кинувшись к нему начала с остервенением рвать с него рубашку, галстук, ремень, что держал брюки.
— Прочь, все прочь, — рычала я, расстегивая ему все, до чего могла добраться руками и ртом. Он сам поддавался с шепотом:
— Любимая…люблю тебя…сильно люблю…
Скатившись с кровати, повалила его на спину и, стянув плавки, припала к набухшему члену. Что я делала, чем мы занимались до самого обеда, уже не могу сказать. И только почувствовав сильную усталость, обхватила его и упала головой ему на грудь.
— Мой… — шептала я еле слышно, — мой…никому не отдам…
Игорь лежал с закрытыми глазами, обнимая меня руками и блаженно улыбался: мы снова были вместе, мы снова страстные любовники и нежные муж и жена.
Так прошла неделя. Скоро Новый год.
Мы готовились к празднику всей семьей, то есть должны приехать к нам и старшие Воркутовы. Так мы договорились еще ранее, что будем встречать этот праздник попеременно то у них, то у нас. Этот выпал нам и мы должны быть готовыми, чтобы разместить всех на два дня до второго января. А это привести в порядок комнаты, заказать продукты на сам новогодний стол и еще на два следующих дня, а также развлечения и подарки. Большую елку мы ставили как всегда в гостиной, убирая диваны и расставляя по ранее заведенному пространству, чтобы было и нам и детям место для встречи праздника. Суеты по дому для меня и мужа было много. К тому же надо было подготовить и свои наряды, и карнавальные костюмы для всех, включая детей. А еще на утро первого, как и всегда, заказали Деда Мороза и Снегурочку с подарками.
Мы с Вероникой были задействованы ездкой по магазинам и шитьем платьев. Кроме того, должны были успеть перед праздником, побывать в салонах красоты, привести себя в порядок и еще отметиться в своем коллективе под Новый год на корпоративе.
Там я не собиралась оставаться, но должна не выделяться и показать свое к ним расположение. Иначе будет обида и лишние шушуканье, как случилось в первый раз: мол, куда ей до нас, жене богача, мы ей не компания. Узнав о таком и увидев самой их брезгливые лица, я поняла, что нельзя быть вне коллектива, чтобы не считали выскочкой и гордячкой. Я отмечала вместе со всеми в канун, тридцатого, но вовремя уходила, когда вечеринка превращалась в пьяную оргию. Тогда мне становилось неприятно и противно. Хотя, по прошествии лет, даже это уже не казалось уж таким неприятным разгулом, понимала, что здесь просто всем хотелось накануне нового года оттянуться по полной, оставляя в прошлом печали и заботы прошлого года. Но всё равно не оставалась, уходила по-английски и к этому уже привыкли все мои коллеги.