Третий муж
Шрифт:
Катюшу я готовила и повела ее в первый класс школы, которую закончила сама. Еще ранее у нее появилось здесь много друзей, а в школе еще больше. Она была девочкой общительной и веселой. Не в меня, скорее в Игоря. Теперь я понимала, что у него был мягкий характер и эмоциональный, и поэтому ему трудно было справиться со своей пагубной страстью. После смерти матери он начал пить, и потом еще отец скороспело женился. К тому же еще его командировки в «горячие» точки, где ходили по краю. Все это он заливал спиртным.
Встретив меня, он влюбился и всю пылкость души перенес на наши отношения, но со временем она прошла, и вновь его обуяли прежние страсти, плюс нестабильная
— Не тоскуй и не плачь, — как-то сказала мне Вероника в ответ на мои жалобы на ночные сны, где я опять с Игорем и его любовью, — значит такая у тебя и у него судьба. Прими ее и живи дальше. Ты еще так молода и Катюшке ты нужна. Если надумаешь вернуться, то мы все будем тебе только рады. Знай, что здесь вас ждут.
Я благодарила ее и все чаще задумывалась о перемене места жительства.
— Мне надо уехать куда-то далеко-далеко, за тысячи верст, где все будет другое и другие люди, и другое время.
И такое место нашлось — Дальний Восток и именно Петропавловск. Туда переехал по направлению после учебы мой давнишний респондент Юра, с которым мы познакомились еще в Москве, когда я приехала в компанию на практику. Там, в отделе писем, я помогла ему пробить несколько статей на тему края и его людях, когда он проходил там практику. Сейчас я вспомнила об этом и еле нашла в своих старых архивах его емейл и тут же направила запрос. На следующий день пришел восторженный ответ от Юрия Забродина, главного редактора газеты «Вилючинские вести», относящиеся к местному муниципальному образованию. Когда я спросила, могу ли у них получить рабочее место любое по профессии, он даже замер на время, а потом обрадовался и затараторил, что был бы очень рад, так как профессионалов здесь с огнем не сыщешь, а такой как я он готов сразу даже два, три места предложить.
— Газета местная, малооплачиваемые должности, будут ли тебе не в тягость? — спрашивал он, вглядываясь в мое лицо, — Ты из столицы и сюда? Что-то случилось?
Я вкратце рассказала о своей потере, и желание уехать от сложившейся обстановки и окунуться в другую жизнь. Он понял и обещал пробить пропуск, так как город был закрытым для гражданских. Там в основном были военно-морские базы, и требовался специальный пропуск на работу и проживание. Вскоре Юра сообщил мне, что местный мэр заинтересовался мной и обещал полное содействие. Только надо было получить пропуск. Я обратилась за помощью к Веронике и рассказала о своем желании. Та поспрашивала у Степана Петровича, а тот видимо, уже тоже проработал эту тему и вышел на военное Министерство. Там ему обещали помочь, если нужно.
Так и случилось. Юра прислал эл. почтой заверенное приглашение на работу в газету и пропуск в зону.
Я собиралась недолго. Катюшу пока оставляла здесь, у мамы. Мне надо было освоиться на новом месте, осмотреться, начать работать, а уж потом везти туда дочку. И хотя Юра рассказывал о Вилюйске, как о современном городе со всеми инфраструктурами не хуже краевых, я все же боялась тащить ребенка в неизвестное место, за тысячи километров. Здесь у бабушки с дедушкой, она была как за каменной стеной. К тому же брат оказывал самое пристальное внимание своей племяннице. Он еще не женился и не имел детей, и поэтому был влюблен в свою «хохотушку-веселушку Катюшку», как называл ее и всегда проводил с ней время, когда бывал дома. Она полюбила его и перестала тосковать по отцу. Чем-то он, видимо, ей его напоминал: то ли смехом, то ли крепкими руками, когда подбрасывал вверх и кружил вокруг. А еще привозил ей подарки, как когда-то мне. Баловал, иначе говоря. В общем, я со спокойным сердцем оставляла дочь, которая уже заканчивала первый класс и была отличницей, как и я.
С Вероникой и Степаном Петровичем я простилась с болью в сердце. Они понимали, что мне надо продолжать жить и поэтому не сильно уговаривали приехать в Москву.
— Ты уж там не задерживайся надолго, — стирая слезу говорила Вероника, — у меня ведь никого здесь нет, кроме тебя.
Я тоже ревела.
— Но мы же не расстаемся навсегда, подружка, да и в отпуск буду приезжать. А когда забирать буду Катюшу, то обязательно приеду к вам повидаться. Обещаю.
Я видела, как расстроен был и Степан Петрович. Конечно, после смерти Игоря у него был еще один сын-наследник, но внучку он любил, тем более, что она была вся в них внешне, в Воркутовых. К тому же он очень хотел, чтобы по истечении времени она жила и училась в Москве. Я, улыбаясь уже, обещала.
— Что смеешься, — ворчал он, наклоняясь к голове жены, которая тоже улыбалась на его слова, — думаешь, не доживу? А вот вам, не дождетесь, — и, поцеловав Веронику в голову, отошел от экрана монитора.
Потом мы еще поплакали немного, и я обещалась и клялась, что буду постоянно с ней видеться и переписываться. А мои родители будут связывать с дочкой не только меня, но и дедушку с братом. Так мы решили обозначить их родство с Даней, чтобы они потом уже сами определились, как подрастут. Хотя они уже еще раньше нашего желания сами решили, что Катюша сестра, а Данька брат.
Медленно я готовила ее к своей поездке, объясняя свой поступок. Она понимала меня своим детским умом и соглашалась подождать пока здесь. Тем более что со своими подругами они организовали кружок любителей велосипедов и гоняли по им ведомым маршрутам. И тут сказался мой характер и мое хобби — машины. Пока только велосипед. Дед обещал купить ей мопед, если она выучит наизусть Правила дорожного движения и Катюша зубрила их всегда и везде, так хотелось настоящую машину.
Мое время пришло: билеты заказаны до Петропавловска, потом там меня встретит Юра на своей машине, багаж отправлен будет следом, простилась со всеми и последнюю ночь провела с дочкой. Я читала ей, потом мы болтали на разные темы, потом, обнявшись, заснули.
Под утро, я тихо поцеловала спящую дочь. Сердце сжалось, и чуть не осталась, глядя на ее темные волосы и красивое лицо, так напомнившее мне Игоря. Но потом взяла себя в руки и вышла. Отец ждал меня у ворот с машиной. Багаж был загружен и, попрощавшись с мамой, наказывая в последний раз поберечь Катюшку, села и закрепила ремень на груди. Отец завел мотор, и я помахала плачущей матери, а у самой тоже текли слезы. Всхлипнув, утерлась и стала смотреть на проплывающие за окном весенние пейзажи моего города и края.
— Каким будет земля там, куда меня несет судьба? — думала я и тихо вздыхала.
Отец иногда смотрел на меня искоса, потом включил приемник, и оттуда понеслась песня, как говорится на тему дня «А я еду за туманом, за туманом…» пел мужской голос и я улыбнулась.
— Вот-вот, — повернулся с ухмылкой ко мне отец, — и ты тоже за каким-то туманом едешь.
— Пап, — начала я, — пойми, мне нужно забыть всё: Москву, Игоря, коллег, и даже наш город. Трудно мне.
— Даже в Березовке? — спросил он, поворачивая ко мне родное лицо.