Третий период
Шрифт:
– Холмквист где-то актер. Он играет иногда на публику. Коноваленко же ни о чем, кроме игры, не думает.
Сам-то Коноваленко лучшим вратарем турнира назвал Холмквиста. Почему? Не знаем. Хотя Холмквист, безусловно, классный вратарь. Только вот правильно подметил швейцарский журналист – актер он: то публике помашет, то вдруг начнет что-то картинно объяснять арбитру. Да и нервы Холмквиста порой подводят: в конце трудных встреч нередко поднимал он голову, поглядывая на часы, – мол, скоро ли все это кончится? А Коноваленко как встал на первой
Хоккей – спорт мужественных. И говорить о том, что хоккеист имеет мужской характер, отнюдь не значит одаривать его комплиментами. И вот одна деталь. Ни у кого не повернется язык сказать, что Стернер – не боец, не мужественный хоккеист. Но после матча Швеция – ЧССР Стернера уносили на носилках. Каких только разговоров не было об этом в пресс-центре! Что чуть ли сломаны у Стернера все ребра, что вообще не играть ему в хоккей больше. Однако на следующий день знаменитый шведский нападающий уже выступал по телевидению как ни в чем не бывало. И про носилки не вспоминал. А ведь и для Коноваленко выносили на лед "Юханнесхофа" носилки – в матче первого круга со шведами. Травма у нашего вратаря, как потом выяснилось, была довольно серьезная – после таких не сразу в себя приходят. И мог бы он так же, как и Стернер, лежать себе на носилках. Только, очнувшись, убежал Коноваленко от санитаров. А на следующий день рвался провести полную вратарскую тренировку. Едва врачи сборной да тренеры его удержали. И после второй игры, с финнами, когда исход встречи был ясен уже во втором периоде, получив снова удар в переносицу, Коноваленко мог бы со спокойной совестью покинуть свое место. Но хотя кровь залила ему под маской лицо, никто об этом до конца матча так и не узнал – не подъехал Виктор к борту, не оказывали ему медицинской помощи, хотя, повторяю, судьба-то матча была уже решена».
«Десятая высота», сборник.
Александр Колодный, Дмитрий Рыжков. «Все звезды»
В тот раз я действительно удостоился самых больших почестей за все время выступления в сборной. Неужто стал лучше действовать в воротах? Опыта и до этого у меня было предостаточно. Возможно, произвело эффект, что выступал я после годичного перерыва? Не знаю. Но после того чемпионата впервые, наверное, задумался я о том, чтобы выступить на своей третьей Олимпиаде. Верил, что это вполне мне по силам. (И было ведь по силам!) Правда, вслух о своем желании говорил только очень близким людям. А Миша Марин к моему интервью в «Ленинской смене» придумал заголовок: «Может, в Саппоро встретимся...»
«– Никогда еще так поздно не приходил я в сборную перед чемпионатом мира.
– А верил, что придешь?
– Верить не верил, но мечтал, надеялся.
– Но я-то знаю, что, когда отчислили тебя из сборной в прошлом году, то хотел бросить хоккей.
– Были такие мысли.
– А когда прогнал их?
– Перед началом этого сезона.
– Совсем прогнал? И уже не думал, что бросишь хоккей?
– Нет, думал... Мы играли в Свердловске, с "Автомобилистом". Получил "Советский спорт", а там написано, что в московском турнире будут играть три вратаря за нашу сборную – Зингер, Третьяк и Шеповалов. Вот тогда и понял, что на первенство мира не поеду, и снова подумал: а не бросить ли мне играть? Диплом тренера у меня есть, может, тренер из меня получится, если вратарь не вышел.
– Вот ты был в сборной, стоял в воротах на стокгольмском льду. И мои коллеги-журналисты считают, что это был твой лучший чемпионат мира, что сыграл ты в Стокгольме так, как никогда!
– Нет, я считаю, что лучше всего сыграл в Вене и Гренобле, а в Стокгольме – это третий мой чемпионат по качеству работы. Своей игрой я не совсем удовлетворен. Не понравилось мне, как играл в двух матчах со шведами. А вот матч, который мы выиграли у чехов – 3:1, был самым счастливым для меня матчем во всех чемпионатах мира. Тут я сыграл нормально.
– Тебе, конечно, лучше знать, где и как ты сыграл. Но повторяю, что мои коллеги-журналисты считают стокгольмский чемпионат лучшим в твоей вратарской жизни. Однако хочу тебя спросить вот о чем: чемпионат в Стокгольме был первым чемпионатом мира, к которому ты не готовился в составе сборной страны, – не ездил в канадское турне, не участвовал в московском международном турнире. Как же ты готовился к этому чемпионату и почему сумел так хорошо сыграть? Кто был твоим тренером?
– Тренером моим была жизнь и прошлогодний урок. Я был очень хорошо готов физически.
– А морально?
– Тут просто не скажешь. Когда не взяли в сборную, ни в Канаду, на московский турнир, обидно было. А когда узнал, что взяли, –это знаешь какой был допинг!
– Ноя слышал, что в Стокгольм тебя взяли формально вторым вратарем, первым-то поехал Третьяк.
– Вот об этом я не знал. Если бы знал, то это было бы две дозы допинга. Когда меня взяли, я ни о чем не думал, кроме одного, – должен доказать, что умею играть в хоккей.
– И все-таки трудно, наверное, готовиться к первенству мира без единой международной встречи?
– Если играешь в горьковском "Торпедо", то нетрудно. В "Торпедо" каждый матч – большая работа.
– Третьяку легче жить в ЦСКА?
– И легче, и труднее. Я считаю, что Третьяк после нас, старичков, – меня, Зингера и Зайцева, – самый лучший вратарь в сборной страны.
– И он будет хорошим вратарем?
– Он будет отличным вратарем. У него для этого все данные: хорошая реакция, канадская манера игры, и парень он смелый.