Третий период
Шрифт:
А раз поднялась, пусть и немного, – значит, точно болен. Дали градусник Майорову. У него температура была ниже, и он наотрез отказался играть.
Распустили нас по номерам. Через некоторое время ко мне целая делегация нагрянула. Надо, мол, Витя, сыграть против канадцев. Очень важная встреча. Раз ребята просили, я не мог отказать. Выиграли мы тогда тот матч. А Евгений уже больше никогда не выходил на лед в составе сборной – на чемпионат мира его не взяли.
Много
Два последующих чемпионата мира свелись к принципиальному спору советских и чехословацких хоккеистов. Менялись города: в 1965 году турнир проходил в Тампере, в 1966-м – в Любляне. Разными были ситуации по ходу первенств: в одном случае нас устраивала ничья в главном матче, в другом требовалось обязательно победить команду ЧССР. Но мы неизменно выигрывали золотые медали, вновь подтверждая свою силу. Новый чемпионат должен был пройти весной 1967 года в Вене.
Мое будущее казалось безоблачным. К сезону готовился, как всегда, в составе «Торпедо». Нога побаливала, но я продолжал заниматься. И все же, судя по отзывам прессы, не очень-то впечатляла моя игра в начавшемся чемпионате страны. Причин тому было много. Как итог – меня не берут в сборную на матчи с хоккеистами Чехословакии и Швеции. И хотя игры были тренировочные, традиционные, обидно было, не скрою.
«– Почему ты не в сборной?
– Мне кажется, потому, что мой тренер Костарев был мной недоволен. Всем говорил, что я мало тренируюсь, что зазнался я... Но это уж зря...
– А насчет плохих тренировок – не зря? Было такое?
– Быть-то было, но надо же и спросить, почему было, правда?
– Хорошо. Почему было?
– Ну, начал я тренироваться, как всегда, в июле. Провел две тренировки на льду. Чувствую – нормально. А потом начались тренировки в лесу, в нашем лагере, и чувствую – не могу: нога болит страшно. Мениск. На льду еще не так, а по земле бежать совсем не могу. И сейчас не могу, честное слово.
– Так надо было лечиться летом и осенью.
– Пробовал. В Москву ездил. Лангет гипсовый там мне накладывали на две недели. Не помогает. Потом врачи говорят: "Тебе надо привыкнуть к этой боли ". Ну, я теперь и привыкаю, уже привык.
– А как сейчас себя чувствуешь?
– Вроде нормально, играю.
– Если бы тебе самому доверили поставить оценки за свои последние игры, то?..
– То была бы тройка.
– А случалось ли, что ты мог себе поставить за игру пятерку?
– Нет, всегда была тройка. Это только в газетах – или двойка, или пятерка.
– Выходит, что сейчас ты в нормальной форме?
– Выходит, что так.
– В таком случае правы ли были Чернышев и Тарасов, когда не поставили тебя играть с Чехословакией и Швецией?
– Конечно, я сам знал, что меня не поставят.
– Откуда такой пессимизм?
– Так Чернышев с Тарасовым тоже газеты читают.
– А когда все-таки окончательно ты узнал, что не будешь играть в матчах с Чехословакией и Швецией?
– Перед самой нашей игрой с динамовцами. Собирался на разминку, а мне говорят, что в сборную не берут. Ребята потом говорили, что это, наверное, мои нервы испытывают.
– И как, выдержали нервы?
– В "Советском спорте" писали, что вроде бы выдержали.
– В том матче с московским "Динамо" действительно выдержали. А вообще-то не дрогнул?
– Конечно, переживал. Особенно во время второго матча с чехословацкой командой.
– Ну вот, а говорят, что Коноваленко никогда не волнуется...
– Так это в воротах я не волнуюсь. А игру я смотрел по телевизору, дома. Вижу, Чинов растерялся. Конечно, переживал – еще ни разу мы столько от них не пропускали. А в игре что волноваться? Это игра, тут волноваться нельзя, "бабочек" напускаешь.
– Считаешь ли ты, что это было наказанием, когда тебя не взяли в сборную?
– Конечно, наказали.