Третий проект. Спецназ Всевышнего
Шрифт:
После этого его пытались убить дважды.
Впервые покушались на территории секретного химкомбината Минатома. Обошлось. Пять лет спустя заказ был повторен. Вечером по эскалатору метро за ним спустились несколько парней. Заслонив от немногочисленных в тот поздний час пассажиров, через спецприбор ударили его током, чтобы «выключить» сердце. Осевшему без сознания на ступени человеку попытались свернуть шейные позвонки и ударили по голове кастетом. Покушение заняло не более 15 секунд… Внешне все выглядело как несчастный случай: пожилому человеку стало плохо, он упал на эскалаторе и сломал шею. Но ему чудом удалось выжить – убийцы, воткнув электроды, перепутали левую ногу с правой. Иначе от удара током сердце остановилось бы.
Почему же Максимова
Лев Максимов:
– В моих работах обоснована технология перехода мировой ядерной энергетики на новую элементную базу – использование принципиально новой конструкции тепловых элементов (ТВЭЛов) в виде так называемых микрокапсулированных и микроканальных ТВЭЛов. В результате их использования ториевый ядерный реактор способен работать без перезагрузки порядка 30–50 лет. И это как минимум. Загруженное ядерное топливо заканчивается к тому времени, когда станция исчерпывает свои ресурсы. Нынешние урановые реакторы пополняют землю ядерными отходами каждые полтора-два года. И главное, в отличие от урана, при использовании тория не образуется плутоний и другие трансурановые элементы, нужные для производства оружия массового поражения.
Ториевая энергетика открывает выход на мировой рынок новых сверхгигантских залоговых ценностей. В ториевом цикле появляется перспектива использования государственных запасов оружейного урана и плутония теперь уже в мирных целях – в ядерной энергетике.
Эти стратегические материалы могут быть применены в качестве так называемого запального элемента в ториевых реакторах. США, рассекретив Манхэттенский проект, «признались», что затратили на наработку государственного запаса оружейного урана и плутония 3,9 триллиона долларов. Учитывая сохранявшийся во время «холодной войны» ядерный паритет, можно говорить, что такая же сумма была затрачена и Советским Союзом. Такие гигантские деньги могут снова стать «живыми» для нашей страны. Более того, как следует из расчетов, не опровергнутых Минатомом на закрытых парламентских слушаниях в Госдуме в июне 1997 года, 1 тонна указанных материалов в ториевом реакторе конструкции Максимова дает итоговое энерговыделение, эквивалентное более 100 млн. тоннам нефти. Соответственно, цена оружейного урана и плутония в будущем может превышать 16 миллиардов долларов за тонну (при уровне цен на нефть 1997 года). Гленн Сиборг, выдающийся американский ученый, руководивший Комиссией по атомной энергетике США, лауреат Нобелевской премии, еще в 1971 году заявлял, что «плутоний может заменить золото в качестве мирового монетарного стандарта…». В отличие от золота с его, строго говоря, иллюзорной ценностью, запас которого у нас в значительной мере истощен, с внедрением новой ториевой технологии Россия будет обладать реальными залоговыми ценностями будущего – носителями энергии! В денежном эквиваленте речь идет о новых залоговых ценностях величиной более 10 триллионов долларов.
…В ядерной бомбе используют не менее 4 защитных блокировок, а на атомных станциях – всего одну. Академик Лев Феоктистов, соратник академика Андрея Сахарова и в научном мире величина, возможно, даже большая, первым из мировых ядерщиков решился написать, что «ни один из ныне существующих реакторов (109 в Америке, 30 у нас), работающих по принципу выгорания, нельзя отнести к безусловно безопасным. И если вдруг регулирующие стержни покинут активную зону… никакая аварийная защита не поможет». Наружные приводы таких стержней – это конструкции, которые и обычной гранатой можно разрушить. На год же непрерывной
Лев Максимов:
– Решение проблемы безопасности ядерных объектов, ставшей столь очевидной после событий 11 сентября, я излагаю и в письме к Джорджу Бушу, поскольку несколько обращений к двум президентам России остались без ответа. Так вот, если в результате любого мыслимого теракта авария случится на ториевом реакторе моей конструкции, загрязнение будет локальным, где-то в пределах самой станции…
Существующие атомные станции становятся бомбами замедленного действия, которые страна «подложила» сама себе. Террористическая угроза и для России видится в нынешней ситуации, к сожалению, вполне реальной хотя бы потому, что все пути для этого практически открыты. Так, плутониевые реакторы Сибирского химического комбината (СХК) спрятаны под колпаком, который проектировался только для защиты от снега. Но это делалось в условиях, когда объект находился под охраной дивизии противовоздушной обороны. Два года назад военных убрали. Теперь любой спортивный самолетик проткнет эту крышу, как картонку. Авария уничтожит город.
Проект строительства ториевых реакторов признала прорывным высшая атомная инстанция – комиссия Курчатовского института. Уже восемь лет на руках Льва Максимова имеется и базовый международный патент, защищающий права России на эту технологию в двадцати европейских странах. Однако на родине проект упорно стараются «задавить».
Причина в том, что в ториевой энергетике запальным элементом служит уран. А в 1993 году Виктор Черномырдин, будучи премьер-министром, утвердил «Соглашение между правительством РФ и правительством США об использовании высокообогащенного урана, извлеченного из ядерного оружия». В соответствии с этим документом наша страна обязалась передать Америке 500 тонн оружейного урана, то есть практически весь ядерный потенциал. Пока государство не знало, что делать с оружейным ураном и плутонием, собственный глава правительства при отсутствии контроля продал по дешевке ядерный паритет.
Лев Максимов:
– У меня есть стенограмма выступления министра Михайлова, из которой следует, что он, прежде чем что-то предпринять по урановой сделке, консультировался с Чубайсом. Как известно, все, что касается национальной безопасности, подлежит обязательной ратификации в Федеральном Собрании. Но никто из организаторов «урановой сделки», в нарушение конституционных требований, и не подумал внести на ратификацию этот документ. Понимали, что первый же вопрос, который им будет задан: а сколько оружейного урана, собственно, остается в стране? Вышло, что я своим изобретением случайно «зажег свет в комнате», где было налажено воровство.
Выездная комиссия из пяти профильных комитетов Госдумы во главе с доктором технических наук, физиком из Арзамаса-16 Иваном Никитчуком три дня проверяла в Институте физико-технических проблем металлургии и специального машиностроения обоснование ториевого проекта. В итоге комиссия оценила, что те 500 тонн, которые американцам передали за 11,9 миллиарда долларов, стоят минимум 8 триллионов долларов!..Стоит добавить, что расчеты велись на основании тогдашних цен на нефть 1997 года. Сегодня сумма возросла как минимум в три раза.
Надо отдать должное, специалисты не испугались огласить эти цифры на закрытых парламентских слушаниях в Госдуме в 1997 году. Материалы заседания были официально направлены президенту Ельцину, премьер-министру Черномырдину, в Совет безопасности, в Госдуму и Совет Федерации, Минатом. В ответ – тишина.
Документами слушаний заинтересовался генерал Лев Рохлин. Он нашел Максимова в Новосибирске, которому, в частности, и обмолвился о том, что украденный правительством уран и плутоний – собственность Министерства обороны. Если же разрубить «урановый узел», то нищее сегодня ведомство сможет получить обратно хотя бы часть таких гигантских ценностей.