Третий рейх
Шрифт:
Еще одним доводом в пользу того, что Гитлер знал о плане Гесса является тот факт, что первоначальной датой начала операции «Барбаросса» было 15 мая 1941 года, а за 11 дней до полета Гитлер назначил новую дату — 22 июня 1941-го.
Итак, в мае 1941 года Великобритания приближалась к своему самому мрачному часу, когда ее ресурсы достигли угрожающе низкого уровня. В политических кругах Великобритании, как уже упоминалось все более утверждались в мысли, что война — это бедствие и в ней Германию никогда не победить; продолжение же войны будет способствовать концу европейской цивилизации и «коммунизации» или «американизации» мира, а если мир заключить теперь, то Гитлер будет очень сговорчив, ведь сражаться с Великобританией он никогда не хотел.
Выступление Германии с мирными предложениями сочеталось с мощными угрозами. Кроме создания видимости подготовки ввода войск в Испанию с целью захвата Гибралтара, имитировалась подготовка вторжения в Британию — став отвлекающим, этот план получил кодовое название «Акула». Кроме того, перемещение германских сухопутных и военно-воздушных сил на Балканах и в Северной Африке для оказания поддержки итальянцам обещало поколебать положение Британии на Ближнем Востоке и Суэцком канале. К тому же Гитлер торопил японцев с нападением на Сингапур, бастион Британской империи на Дальнем Востоке, полагая, что эта атака окончательно убедит англичан в бессмысленности продолжения войны. Существование Британской империи было поставлено на карту…
Такой была обстановка, в которой Гесс задумал обойтись без предварительного зондирования посредством обычных посредников в нейтральных странах, лететь в Великобританию самому и обратиться к «оппозиции».
Почему же Гесс решился на рискованный перелет? На допросе после войны Карл Хаусхофер высказал предположение, что Гесс полетел в Великобританию в силу «собственного благородства и от чувства отчаяния, которое испытывал из-за убийств, творившихся в Германии. Он твердо верил, что если пожертвует собой, отправившись в Англию, то сумеет что-то сделать, чтобы остановить это». Однако эта мотивация выглядит сомнительной, ведь цель полета состояла в заключении мира на западе, чтобы все силы бросить против России. Трудно поверить, что он испытывал угрызения совести по поводу убийств в Германии, в то время когда его миссия в случае успеха должна была открыть путь массовым убийствам на востоке.
В то время сфера жизненных интересов Гесса ограничивалась приборами, топливными баками, радарами, высотой Шотландских гор. Ночами, он учил на память маршрут, который должен был привести его к цели и слушал датскую радиостанцию в Калундборге, по ее радиосигналу во время полета он будет настраивать свой радиокомпас. Гесс много времени проводил дома, с семьей, вероятно, осознавая, что другой такой возможности у него может не быть.
В то же самое время были проведены секретные переговоры Черчилля и Рузвельта. Так как Рузвельт не мог заставить США воевать против их воли, он подтолкнул страну к необъявленному союзу. Секретные переговоры англоамериканской администрации, проведенные по инициативе США, закончились соглашением «АВС-1»: в случае, если обе страны будут вовлечены в военные действия в Европе и на Дальнем Востоке, основное усилие они будут прикладывать в Европе. В начале апреля англо-американская конференция по секретной разведке увенчалась соглашением о «полном и оперативном обмене информацией» между разведывательными и дешифровальными службами двух стран. Британцы начали передавать американцам шифровки германских закодированных сообщений, получая взамен криптограммы японских шифров. Длинные послания в Токио японского посла в Берлине сообщали о планах Гитлера напасть на Россию и заставить Японию атаковать Сингапур и британские и голландские владения на Дальнем Востоке. Тем временем в Атлантике, забыв о нейтралитете, Рузвельт вел жизненно важную борьбу с немецкими подлодками. Так называемую зону безопасности США, патрулируемую эскортными группами ВМФ США, он отодвинул от восточных берегов Америки почти на 2000 миль, чуть ли не на середину океана. Было ясно, что он искал официального предлога, чтобы объявить Германии войну: он ждал только даты выступления на Дальнем Востоке Японии или гибели в Атлантическом океане хотя бы одного американца, ведь это позволило бы президенту США бросить всю мощь Соединенных Штатов на разгром нацистской Германии.
Если учесть, что Черчилль знал о готовящейся поддержке США, то становится ясным его нежелание заключать мировое соглашение с Германией. Однако о тайных переговорах Рузвельта и Черчилля в Третьем рейхе известно не было, и Гесс рассчитывал на успех своей миссии, хотя становилось все яснее, что, как утверждал Буркхардт, если война продолжится еще какое-то время, для здравомыслящих людей Англии исчезнет последняя возможность склонить Черчилля на заключение мира, потому что право принимать решения перейдет всецело к американцам.
Тем временем в Британии «Комитет двойного креста» продолжал распространять дезинформацию, в которой все-таки были крупицы истины. Суть ее заключалась в том, что в стране имеется мощная «оппозиция», готовая к заключению мира. Предназначалась ли эта информация конкретно для Гесса, неизвестно.
26 апреля 1941 года Рудольфу Гессу исполнилось 47 лет. На другой день газеты отметили это событие вместе с восьмилетней годовщиной его назначения на пост заместителя фюрера. «Очень давно (еще до того, как разразилась эта война) Рудольфа Гесса окрестили “совестью партии”, — писала «Националь Цайтунг», — причина заключалась в том, — продолжала она, — что в общественной жизни не было такой области, которой он не касался бы». В это же время укреплялась репутация Гесса как пилота: в газетах писали, что «в войне он принимал участие как летчик, был награжден несколькими высокими наградами» — и ни слова о его службе в пехоте. В День труда, 1 мая, когда фюрер по традиции обращался к народу, Гесс стоял рядом с ним. Он произнес речь на церемонии на заводе Мессершмитта в Аугсбурге. Его речь была вполне в духе пропагандистских настроений того периода: он говорил об уникальном качестве и изобилии оружия, предоставленного в пользование германскому солдату благодаря «многолетним неустанным заботам Адольфа Гитлера», однако за надежность оружия нужно благодарить германских рабочих, а в конце речи он обратился лично к Мессершмитту: «Вы, товарищ профессор, доктор Мессершмитт, являетесь создателем лучшего в мире истребителя. Из собственного опыта я знаю, с какими трудностями вам приходилось сталкиваться, чтобы протолкнуть ваши новые идеи. Вопреки всему вы отстояли свои гениальные разработки, благодаря которым германские вооруженные силы в воздушном бою обладают бесспорным превосходством над врагом. Это говорит само за себя, как говорит за вас». Тогда же Рудольф Гесс обсудил и последние приготовления своего «Ме-110», который должен был быть готов к понедельнику, 5 мая. В этот день состоялась последняя встреча Гесса с Гитлером, которая длилась не менее четырех часов. О чем они говорили, неизвестно, потому что свидетелей не было, но, вероятно, это было что-то серьезное, если судить по протяженности беседы. А прощаясь, Гитлер произнес: «Гесс, ты всегда был законченным упрямцем».
Гесс торопился с выполнением своей миссии, ведь, по мнению высшего командования страны: «Все вопросы в континентальной Европе мы должны разрешить в 1941 году, поскольку с 1942 года ожидается выход на сцену Соединенных Штатов…» Гитлер предвидел, что в 1942 году начнется генеральное сражение за мировое господство между покоренной Германией континентальной Европой и Соединенными Штатами Америки. Поэтому ему нужен был контроль над Лондоном и Британской империей. Германии нужно было заключить мир — и Рудольф Гесс отправился в Британию.
Верил ли Гитлер в возможность заключения мира с Великобританией, решил ли пожертвовать Гессом с целью введения Сталина в заблуждение или послал своего заместителя просто потому, что в любом случае выигрывал, — мы никогда уже не узнаем. Однако, вероятно, Гитлер осознавал, что шансы Гесса чрезвычайно малы. Ведь 7 мая Уинстон Черчилль произнес крайне резкую речь, в которой говорил о непримиримой борьбе с гитлеровской Германией. 8 мая Геббельс обсудил с Гитлером речь Черчилля, которую они расценили как акт отчаяния премьер-министра. Черчилль рассчитывал на Америку, в то время как Рузвельт хотел продолжения войны, с тем чтобы унаследовать Британскую империю. Гитлер полагал, что Черчилль станет причиной гибели Британской империи.
«Жребий брошен»
Полет Гесса был запланирован на воскресенье 10 мая, через три дня после знаменитой речи Черчилля и полученного им вотума доверия. А чтобы миссия Рудольфа завершилась успешно, решено провести жестокий воздушный обстрел центрального Лондона — наглядно показать, что будет, если его предложения отвергнут.
Гесс понимал, что у него мало шансов на успех. Он полагал, должен сделать вид, что приехал без ведома и разрешения фюрера. Ни фюрер, ни другие официальные лица режима не должны были иметь к миссии какого-либо отношения, чтобы их не заподозрили в слабости. Все должно было выглядеть так, словно он прибыл по собственной инициативе с тем, чтобы убедить британцев, что фюрер не желает им зла. Чтобы обман выглядел более правдоподобным, он написал Гитлеру пространное письмо, в котором объяснил цель и причины своего поступка. Написал он и письма жене, родителям, брату Альфреду, Альбрехту Хаусхоферу и Гиммлеру. В последнем он констатировал, что никто из его сотрудников о задуманном им ничего не знал, в связи с чем он просит никаких действий против них не предпринимать. В письме Гитлеру (цитируемому Ильзе, которая нашла черновик письма) Гесс писал: «И в случае, мой фюрер, если мой проект, который, должен признаться, имеет весьма малый шанс на успех, провалится, он не окажет отрицательного действия ни на вас, ни на Германию; вы всегда сможете отмежеваться от меня — объявить сумасшедшим».
Знала ли жена Гесса о миссии мужа? Похоже, что нет, ведь Гесс никогда не обсуждал с ней свои дела, а в данном случае должен был умолчать об опасном предприятии, чтобы избавить ее от лишних волнений. Однако она могла догадаться о его миссии, ведь она видела у него карту Шотландии, в день его отлета она читала в постели «Книгу пилота об Эвересте» маркиза Клайдсдейла (так прежде звали герцога Гамильтона). Это был экземпляр, который ей дал Карл Хаусхофер, где была надпись: «С наилучшими пожеланиями и надеждой, что наша личная дружба перерастет во взаимопонимание между нашими странами».