Третий вариант
Шрифт:
Ну не могу я в это поверить. У него самого было как минимум семьдесят. Вполне мог через несколько лет легально удвоить, а то и утроить свой капитал. Вместо этого бросает такой банк, бросает свою семью, бросает свое дело и, выдав себя за покойника, бежит из страны, чтобы присвоить другие деньги? И устраивает себе собачью жизнь за эти очень большие деньги, тогда как можно было получить просто большие деньги и жить спокойно. Нет, сбежал он не из-за денег. Они вторичны. Первична совсем другая причина. Которой нет в досье. Но которую наверняка знает мой заказчик.
Побывав на кладбище и в офисе, я отправляюсь на дачу Касимова. В электричке ездить еще хуже, чем в междугороднем поезде. Еще большая грязь, выбитые стекла, сломанные скамейки и совсем опустившаяся публика. По вагонам бродят подвыпившие девицы и юнцы. Ко мне, слава богу, никто не прикалывается. Моя рука невольно меня защищает.
В электричке я опять замечаю ведущееся за мной наблюдение. Заказчик на этот раз попался очень нервный, все хочет знать: чем занимаюсь, куда езжу. Мне нужно пристроить свой чемоданчик, я должен расстаться с этим «хвостом».
Дачный поселок, конечно, имеет свою специальную охрану. Но меня, как инвалида, пропускают, когда я объясняю, что иду наниматься сторожем. Я прямиком отправляюсь к даче Касимова. А мои «провожатые» остаются у шлагбаума.
В большие зеленые ворота я стучу, не надеясь, что их откроют. Но слышится собачий лай, и молодой человек очень характерной наружности открывает калитку в воротах.
– Чего надо? – спрашивает сторож, не здороваясь.
То, что мне надо, я сразу вижу. Это большой дом, стоящий в глубине чудесного сада.
– Прибыл, как вы меня вызывали, – докладываю четко. В таком случае лучше всего выдавать себя за исполнительного идиота. Очень хорошо срабатывает. С одной стороны, сразу видно, что идиот, и никаких подозрений. С другой – ясно, что человек исполнительный и дисциплинированный. И потому его слова звучат убедительнее, чем у всех остальных.
– Кто тебя вызывал? – спрашивает охранник.
– Мне позвонили, сказали, чтобы прибыл на эту дачу, – так же четко докладываю я.
– Подожди, – бросает он, чуть поколебавшись, – сейчас кого-нибудь позову.
Он уходит в глубь сада, оставив меня у открытой калитки. А дисциплина у них, между прочим, хромает. Если бы здесь был хозяин, этот парень не посмел бы оставить у открытых дверей чужого человека. Из этого я делаю вывод, что, во-первых, на даче никто не живет, а во-вторых, после «смерти» хозяина семью оставили в относительном покое. Может, он поэтому и исчез подобным способом – хотел добиться именно такого результата?
Дом великолепный. И мне не нравится решение хозяина отказаться от этой чудной виллы. Ведь он отказался и от этого тоже? Возвращается молодой человек. Равнодушно качает головой.
– Ошибка вышла, – говорит, сплевывая на землю, прямо в кусты роз, – ты не на ту дачу вышел.
– Извините, – я глупо моргаю, – а это разве не номер двенадцать?
– Двенадцать на другой стороне, – следует снисходительный ответ, – здесь двадцать второй.
– Извините, – бормочу я, потихоньку ретируясь.
Я останавливаю попутную машину, пообещав сто долларов, прошу отвезти меня в Москву. Водитель охотно соглашается. Когда мы проезжаем мимо шлагбаума, где стоят мои «провожатые» с уже подоспевшим подкреплением в лице еще двоих неизвестных, прикативших на темном «Ауди», я просто наклоняюсь к полу кабины, делая вид, что закрепляю шнурки на туфлях. Все проходит благополучно, уже через несколько минут я убеждаюсь, что оторвался от назойливого любопытства «покровителей».
В Москве я успеваю «сдать» часть моих денег, купить необходимые вещи, нанести несколько важных визитов старым знакомым, о которых никто не должен знать, но которые своими советами и рекомендациями могут мне существенно помочь. И только после этого, в восьмом часу вечера, я звоню заказчику.
– Где вы были? – накидывается он на меня. – Искали вас по всему городу.
– Дышал свежим воздухом на природе. Кстати, скажите своим филерам, чтобы не шли за мной так плотно. Они меня нервируют.
– Зачем вы выбросили пистолет в поезде?
– Чтобы он не расслаблялся. В таких вопросах нельзя никому доверять. Мне очень не хотелось, чтобы, выпив лишнего, сосед допустил какие-нибудь выпады в мой адрес. Я принял некоторые превентивные меры.
– Вы издеваетесь?
– Почти. Точно так же, как и вы надо мной. Я уже объяснял вам, что не люблю, когда идут так плотно за моей спиной. Попросите их проявлять большую изобретательность.
– Хорошо, – говорит он, собираясь отключиться, – у вас все?
– Не все. Вспомните еще об одной моей просьбе. Я просил прислать переводчиков.
– Это мы уже нашли, – весело парирует собеседник. – Скажите, куда переводчику приехать. У вас есть где остановиться?
– Найду, – отвечаю я грубо. – Передайте, пусть приедет в одиннадцать вечера на станцию «Динамо». Не перепутаете? – позволяю себе маленькую издевку в конце.
– Переводчик будет ровно в одиннадцать, – сухо говорит «главный мясник». – А завтра утром в посольстве обещают выдать ваши визы. Как вас узнает наш человек?
– Скажите про мою руку, этого достаточно, – напоминаю я ему.
– Ах да, конечно, извините, – торопится он и добавляет: – Билеты на завтра мы вам тоже заказали. Получите их прямо в аэропорту.
– До свидания. – Я еще не знаю, почему, когда он говорит о переводчике, в голосе появляются не свойственные ему иронические нотки. Или мне кажется?
В одиннадцать вечера я узнаю, кто поедет со мной в Швейцарию. И этот выбор меня, честно говоря, совсем не радует.