Третий всадник
Шрифт:
– Даже так? – Особой склонности к фантазиям я за Федей не замечал, поэтому его слова толкали меня к тому, чтобы сильно призадуматься.
– Идет какая-то хитрая игра… Вот ты знаешь, что область передовая по зернозаготовкам за прошлый год? Вымели из закромов все. И браво отчитались. Забыв, впрочем, упомянуть про «продовольственные затруднения», которые приняли убийственные масштабы.
– Обычная практика безмозглых руководителей, живущих одним днем, – отметил я. – Вон в моей области благодаря позиции нашей службы и твердости секретаря обкома за показателями не гнались. Секретаря даже смещали ненадолго с должности,
– Вот именно! Ну, о личностях, правящих здесь, я невысокого мнения. Однако эта игра идет за их спиной, Саша. Я это чувствую.
– Да что ты заладил? Какая игра?
– Я тут начал недавно подбивать дебет с кредитом. Запросы сделал, в документах покопался.
– И что?
– А то, что львиная часть сельхозпродукции испарилась. Нет ее ни здесь, ни на союзных складах. Но где-то она есть. И объемы очень большие… И кажется мне, отлеживается это богатство у нас в области. И возникают неуютные вопросы – где и зачем?
– Та-ак, – задумчиво протянул я, ощущая, как заныло тревожно в груди. – Докладывал кому?
– Э нет. Мне моя голова дорога… Ты представляешь, вытащить такое. Да областные власти меня первого в землю зароют. А ты же все-таки столичная комиссия. Не абы кто местный.
– А фактура есть? – заерзал я на скамейке. – Документы?
– Кой-чего есть. Добью еще немного в архивах. И преподнесу тебе. Когда все закрутится – я уже в стороне буду. Никому не нужный. Может, и поживу еще, – горько усмехнулся Федя.
– Долго ждать?
– Пару дней… И позаботься о председателе. Он еще нам пригодится.
– Не забивай голову. Я позабочусь…
Хотя и не очень верил я в коварство опутавшего всю область врага, но все же прозвонил в изолятор для подследственных № 1 областного управления исправительно-трудовых учреждений и настоял, чтобы при всей его переполненности все же нашли отдельную камеру для председателя колхоза «Путь Ильича». Такую, где его ночью ненароком не удавят подушкой и не ткнут случайно заточкой в бок.
Потом доложил о своих удивительных открытиях Русакову. Тот воспринял мою речь скептически. И с несвойственной ему неожиданной ворчливостью произнес:
– Эх, молодость и задор. Все мерещатся тайные заговоры. Все спасаете человечество.
– Если область довели до такого состояния, значит, кто-то виновен.
– Есть в этом какой-то резон, – кивнул москвич. – Ладно, покопайся в этой мусорной куче, если еще славы и почестей захотелось, орденоносец. Но только текучки с тебя никто не снимает.
– А это не текучка?
– Не, это камень посреди реки, который никуда не убежит. А текучка, вот она. Двигай-ка в артель имени Фабрициуса. Там голодные бабы бунт подняли. Всех артельных кур по домам разобрали. Милицию и представителя райисполкома хорошо помяли. И за их спиной кулаки местные маячат, до которых у нас раньше руки не дошли. Вот тебе мой указ. Выявить зачинщиков и арестовать.
– Есть! – Я поднялся со стула…
На двое суток я завис в этой артели. Ситуацию разрешили. Арестовали троих зачинщиц и двух зачинщиков из отпетых подкулачников, которым все неймется, все хочется народ на бузу подбить. А голодный народ, особенно баб, у которых семеро по лавкам есть просят, подбить вообще легче легкого. Визг поднимут, а потом объясняй дурам, что криком и самоуправством проблему не решить… Ладно, дело сделано. Дальше пусть местные разбираются.
Вернувшись, решил приняться за «внеклассное занятие», то есть за «мировой заговор», как это определил москвич. Для начала мне нужно было переговорить с Федей, узнать результаты его ненаучных изысканий. Я направился к нему в особнячок Рабкрина, но постовой милиционер объявил, что товарищ Симонян в отъезде, а когда будет – ему неведомо.
Ладно. Нет и нет. Значит, примемся за председателя «Пути Ильича». Ревизор прав – этот тип знает больше, чем говорит. И я примерно представляю, как будет протекать наше дальнейшее общение. Он примется выторговывать себе жизнь, чтобы его ненароком не расхлопала по делам о кулацких группировках «тройка» при ОГПУ. А этот орган, куда на сегодняшний день входили аж четверо – полномочный представитель ОГПУ, а также представители исполкома, прокуратуры и обкома ВКП(б), не славился сильным гуманизмом. Так что будет мне председатель выдавать информацию в час по чайной ложке. Ладно, не в первый раз с такими работаю. Дожму его, никуда не денется.
Я решил прозвонить в изолятор для подследственных. Там вечно толчется милиция и мои коллеги, с допросными комнатами целая проблема, нужно заранее договариваться.
До спецчасти я дозвонился с трудом. С пятой попытки, ей-богу, дойти быстрее. Представился и попросил обеспечить условия для допроса следственно-заключенного к шестнадцати часам.
– Как фамилия? – послышался радостный голос с малоросским говорком.
– Долгушин Иван Антонович, – прокричал я в эбонитовую трубку, которая больше шуршала, чем говорила. – Числится за спецгруппой ОГПУ.
– Э, опоздали, товарищ уполномоченный, – протянул сотрудник тюрьмы с каким-то злорадством.
– Это еще почему? – напрягся я.
– Так пристрелили контру.
– Что?! Когда?
– Да намедни… Ночью. При попытке побега…
Глава 5
Начальник секретно-политического отдела областного полпредства ОГПУ Афанасий Афанасьевич Гиря был кряжистый, круглый, весомый и непробиваемый, под стать своей фамилии. Годков ему перевалило за сорок. Солидный нос картошкой и абсолютно лысая голова не красили его, но добавляли солидности. Он восседал на начальственном стуле, как на троне. Смотрел на меня свысока – мол, гусь залетный, отрывает важных людей от важных проблем. Будто это не местные товарищи проспали все дело, а это я пришел и беспорядок им устроил.
Вся история с гибелью председателя колхоза «Путь Ильича» выглядела крайне нелепо. Его первым же выстрелом снял часовой, когда он уже почти перемахнул через забор. Тому есть масса свидетелей, оспаривать сам факт просто глупо. Убит при попытке к бегству. Часовому премию в виде усиленного продпайка. И дело в архив.
Вот только вкрадывались некоторые нюансы. Чтобы повиснуть на заборе, председателю сперва надо было выйти из запертой камеры-одиночки, пройти через два коридора. Дальше, в принципе, особо изощрившись, он мог проскочить мимо часовых незаметным и выйти к забору, но для этого нужно хорошо знать все ходы и выходы. А ведь в узилище он был впервые и вряд ли мог составить его схему лишь по своим походам на допрос.