Третья дама
Шрифт:
— Простите, — сказал Фурукава, вмешиваясь в их разговор.
Киеэ указала инспектору на пуфик и представила своему собеседнику.
— Это господин Ямада, ассистент-лаборант моего мужа.
Фурукава поздоровался с мужчиной за руку и сел, устремив взгляд на Киеэ.
— Я хотел бы, чтобы вы как можно более подробно описали мне, как обнаружили тело вашего мужа.
Повернувшись к Ямаде, Киеэ сказала:
— Не будете ли вы так добры позвонить и узнать, когда Соичи выехал из Нагасаки?
Когда Ямада вышел из комнаты, Фурукава вновь выразил вдове соболезнования, после чего продолжал:
— Чтобы убедиться
— Нет, никаких таких проблем у него не было. У него была хроническая астма, но этой осенью она его почти не беспокоила. У него вообще было неплохое здоровье. Когда я уходила сегодня утром, он сказал, что собирается пойти в крытый бассейн. Это здесь у нас по соседству. А ведь он уже очень давно этого не делал.
Уставшие красные глаза Киеэ контрастировали с бледной кожей лица, и она явно заставляла голос не дрожать, когда говорила.
— Насколько я понял, вы вышли сегодня из дома около девяти утра?
— Да. Я только убрала со стола после завтрака и вызвала такси.
— И потом ваш муж был дома один?
— Да.
В этом большом, выстроенном на западный манер доме супруги Йосими жили одни совсем недавно. Старший сын из их троих детей, Соичи, окончил факультет психологии в университете «J» и теперь работал в одной из больниц в Нагасаки — близкий друг Йосими был там главным врачом. Обе их дочери вышли замуж и имели свои семьи: старшая — в Хиросиме, младшая — в Токио. Конечно, всем троим сообщили о трагедии, но пока никто из детей домой не приехал. Уволившаяся от них в сентябре домработница время от времени заходила к ним, пока они подыскивали новую, но по большей части пожилые супруги были всё время одни.
— Значит, вы взяли такси до вокзала Хаката? Что потом? Вы сели в электричку?
— Да. Дочь собиралась приехать за мной на машине к вокзалу в Хиросиме.
Киеэ поехала утром в Хиросиму, где муж её старшей дочери работал в крупной сталелитейной компании. Киеэ отправилась туда посмотреть выступление восьмилетней внучки, учившейся классическому японскому танцу. Киеэ давно обещала девочке, что приедет на выступление, поэтому сегодня отправилась в другой город, оставив мужа приглядывать за домом.
— Ну что ж, а в Фукуоку вы вернулись, насколько я понимаю, около шести. Наверное, взяли на вокзале Хаката такси и поехали домой?
— Да. По-моему, было без пятнадцати шесть. Помню, я очень торопилась, чтобы успеть накрыть мужу ужин.
Вернувшись, Киеэ заметила, что входная дверь не заперта, но это её не удивило — Йосими часто оставлял дверь открытой, когда был дома один. В доме было темно, нигде ни одного огонька. Только радиаторы были включены. Поначалу она решила, что муж, куда-то задевав ключи, оставил дверь незапертой и уехал поиграть в гольф. Правда, она обратила внимание, что вся его обувь стоит перед входной дверью. Это слегка обеспокоило её, когда она вошла в дом и огляделась. Примерное 18.15 она обнаружила в гостиной на полу распростёртое тело мужа.
К тому времени руки и ноги Йосими сделались уже холодными, что со всей определённостью
— Понятно. В таком случае не упоминал ли он о каких-нибудь гостях, которых ждал сегодня?
Этой темы они уже касались во время первого опроса вдовы, и теперь, когда вернулись к ней снова, на лице Фурукавы появилось сочувственное выражение. Macao Фурукаве исполнился сорок один год, у него было круглое румяное лицо и очки в тёмной оправе. По этому делу он был назначен главным следователем.
— Я не припомню, чтобы он говорил о каких-нибудь гостях. Об этом и речи не было.
— Тогда, быть может, кто-нибудь звонил ему?
— Нет, ничего подобного не припоминаю. Сегодня утром, пока я была дома, вообще никто не звонил.
Время от времени вдова прикладывала к уголкам рта безукоризненно чистый белый платок, но продолжала отвечать на вопросы Фурукавы со стоической решимостью.
— В таком случае мы можем предположить только два варианта: либо кто-то позвонил и назначил встречу уже после вашего ухода, либо сразу заявился сюда и совершил преступление.
— Должно быть, так. — Киеэ прищурила глаза, пытаясь сосредоточиться, но, по-видимому, больше никакая версия не приходила ей в голову.
— На столике мы нашли чашку кофе. Как по-вашему, можно предположить, что ваш муж приготовил себе кофе сам?
— Думаю, скорее всего так и было. Кофеварку мы всегда держали на плите, и муж пил очень много кофе, особенно с прошлой весны, когда он бросил курить. Он часто сам готовил кофе, когда у него были гости. Конечно, если я бывала дома, я подавала его сама, но если нет, то муж мог сделать это и сам. О Боже! Как только подумаю, что всего этого могло не произойти, останься я дома сегодня!.. — Впервые за всё время Киеэ, казалось, готова была потерять самообладание. Она принялась утирать платком глаза, а из груди её вырвался сдавленный стон.
— Как давно вы знали, что поедете одна в Хиросиму сегодня?
— Э-э… дайте-ка припомнить. Дата выступления была назначена ещё летом… Ну вот, с тех пор, думаю, я и знала, что поеду туда одна.
— А часто вы обсуждали с вашей семьёй это событие?
— Ну… между собой мы говорили об этом, но не с посторонними.
— Как по-вашему, можем мы исключить такую вероятность, что кто-то посторонний знал об этой вашей предстоящей поездке?
— Даже и не знаю, можем ли мы исключить такую вероятность. Ведь мы могли упоминать о поездке в присутствии других людей, или кто-то просто мог слышать наш разговор. Вот хоть бы и вчера вечером на свадебном торжестве муж упомянул о ней невзначай в чьём-то присутствии.
— Ваш муж вчера вечером был на свадебном приёме?
— Да. Один из выпускников моего мужа, работающий теперь на нефтехимическом комбинате, женился на дочери банкира. Вчера в одном из отелей у них был торжественный приём, начавшийся в шесть. Событие праздновали на широкую ногу, одних гостей было более двухсот человек.
Сама Киеэ не ходила на торжество, куда был приглашён даже ассистент Йосими Ямада, с которым Фурукава уже успел познакомиться. Фурукава решил, что чуть позже обязательно задаст несколько вопросов об этом свадебном приёме.