Третья фиалка

Крейн Стивен

– И у него конечно же целый вагон денег, да?

– Еще бы! Он может выложить ими мостовую не одной улицы. Да, ну и дела!

Сердито нахмурив брови, Хокер с силой пнул комод:

– Послушай, Холли! Порой у меня складывается ощущение, что ты видишь во мне какого-то жука. Тебе явно нравится смотреть, как я копошусь и терзаюсь, но…

– Перестань, не дури! – сказал Холланден, глядя на него сквозь облако дыма. – В сложившихся обстоятельствах у тебя есть полное право говорить всякую чушь и бить копытом с видом оскорбленного лунатика, но прошу, не

обрушивайся на меня с подобными нападками, тем более что я в данной ситуации делаю для тебя все, что могу.

– Делаешь все, что можешь? Да тебя об этом никто и не просил! Ты говоришь со мной, как с ребенком.

– Вот-вот! Значит, я не ошибся! Стоило мне это сказать, как ты тут же вспыхнул, как огненный шар, да? Как ты не поймешь, черт бы тебя побрал, что в твоем положении мужчина куда хуже ребенка!

Хокер, казалось, опять проникся к себе величайшим отвращением.

– Ох, Холли, ты конечно же прав, – махнул он рукой. – Понимаешь… у меня такое чувство, будто…

– Конечно, такое, а каким ему еще быть? – кивнул Холланден. – Так что не переживай, старина, все в порядке.

– А теперь послушай меня, Холли, этот Оглеторп…

– Черт бы его побрал!

– Так вот этот Оглеторп появляется здесь в тот самый момент, когда у меня, пусть даже не сейчас, а немного погодя, может появиться шанс. Поскольку ты с ним знаком, опиши мне его вкратце.

– Я бы посоветовал тебе…

– Плевал я на твои советы! Расскажи мне об Оглеторпе.

– Ну, хорошо. Начнем с того, что он, как я тебе уже говорил, на удивление замечательный малый, поэтому…

– Давай пока обойдемся без «поэтому»! Продолжай.

– Он на удивление замечательный малый, и денег у него пруд пруди, хотя в данном случае это обстоятельство не оказывает особого влияния на ситуацию. Мисс Фэнхолл…

– Чертов писака! Ты не мог бы строже придерживаться канвы своего повествования?

– Ну что же, он пользуется популярностью. Никогда не говорит о деньгах. Горделив, но не настолько, чтобы талдычить всем о своих прегрешениях, коли таковые имеются. Блистательным до приторности его тоже не назовешь. В наши дни это делает человеку честь. Да и потом… Одним словом, если сложить все вместе, Джем Оглеторп, надо признать, потрясающий парень.

– Не знаешь, сколько он намерен здесь пробыть? – прошептал Хокер.

Во время разговора его трубка то и дело гасла, а теперь и вовсе не подавала признаков жизни. Он взял новую спичку. Когда он ею чиркнул, Холланден посмотрел на пальцы друга и произнес:

– Ты нервничаешь, Билли.

Хокер выпрямился на стуле:

– Нет.

– Но я видел как у тебя дрожали пальцы, когда ты зажигал спичку.

– Врешь!

Холланденом вновь овладела задумчивость.

– К тому же он пользуется успехом у дам, – наконец сказал он. – Нередко бывает так, что женщина проникается симпатией к мужчине и охотится за его скальпом только потому, что знает другую, тоже бегающую за ним в надежде заполучить этот самый скальп.

– Да, однако…

– Помолчи! Ты конечно же хочешь сказать, что

она совсем не такая, как другие, да?

– Не совсем, но…

– Не утруждай себя, я все понимаю.

Хокер немного помолчал и сказал:

– Мне пора.

Когда художник подошел к двери, Холланден крикнул:

– Вы только взгляните на него! Ни дать ни взять, утомленный паломник! – Его голос переполняло сострадание.

Хокер повернулся и запустил в облако дыма проклятие.

Глава X

– Послушайте, а где сегодня мистер Хокер? – спросила младшая мисс Вустер. – Я думала, он придет поиграть с нами в теннис.

– Не знаю, будь он неладен! Я понятия не имею, почему он не явился! – сказал Холланден, глядя на залитую солнцем долину и вопросительно хмуря брови. – Даже не догадываюсь, куда, к дьяволу, он мог запропаститься.

Барышни Вустер тоже уставились на раскинувшийся перед ними золотисто-зеленый пейзаж.

– Он разве не говорил вам, что придет? – спросила она.

– Даже словом не обмолвился, – ответил Холланден. – Просто я вполне логично, как мне кажется, предположил, что утром он будет здесь. По-видимому, игру придется отложить до лучших времен.

Чуть погодя ему встретилась мисс Фэнхолл.

– Судя по виду, вы собрались немного прогуляться? – спросил он.

– Да, – ответила она, помахивая зонтиком от солнца. – Пойду встретить дилижанс. Вы не видели мистера Хокера?

– Нет, – ответил Холланден. – Утром он не приходил. Это зеленеющее поле вконец нарушило его душевный покой. Наверное, он опять там торчит и делает наброски. Все художники питают к своей работе поистине дьявольский интерес. Осмелюсь даже выдвинуть гипотезу, что он объявится, только когда закончит. Так куда вы, говорите, собрались?

– Встретить дилижанс.

– Ну что же, в течение ближайшего часа мне не придется играть в теннис, и если вы настаиваете, то…

– Конечно, конечно!

Они медленно двинулись вперед под сенью листвы.

– Вам не показалось, что этот Хокер – субъект весьма невоспитанный? – спросил Холланден.

– Нет, не показалось. – Немного помолчав, она добавила: – А почему вы спрашиваете?

– Видите ли, его настолько поглощает вся эта мазня, что все остальное в мире, боюсь, ему совершенно неинтересно. На мой взгляд, настоящие художники неспособны на глубокие человеческие чувства. Многие из них буквально помешаны на искусстве, и в их жизни попросту нет места для чего-то другого.

– Ложь! – воскликнула она.

– Вы мне не верите? – насмешливо спросил Холланден. – Ну что же, в таком случае, девушка, позвольте заверить вас, что практически все сказанное мной – чистая правда. Смотрите, есть Хокер, в определенном смысле самый лучший парень из когда-либо живших на земле, но при этом художник. А теперь посмотрите, как он обращается со своим несчастным сеттером!

– Зачем вы так говорите? Он же его любит! – заявила она.

– А я вам говорю, что нет! – вскричал Холланден.