Третья ночь полнолуния
Шрифт:
— Тебе еще километров пять осталось. Не так много. За час-полтора доберешься. Правда, сумка, наверное, тяжелая?
— Я не об этом… — И куда только подевалась ее недавняя язвительность. — Ты ведь мне от чистого сердца помочь хотел. Как же я тебя теперь смогу бросить? Куда ты на ночь поедешь, если и при дневном свете дороги не видишь? Нет уж… Поедем вместе к моему дедушке. Заночуешь, а утречком, как говорится, вольному воля… И тебе лучше, и мне спокойнее…
На такие аргументы трудно было что-то возразить. Я молча повернул ключ зажигания, и мы со скоростью среднестатистического пешехода покатили навстречу быстро надвигающейся ночи.
Странно, после небольшой передышки у меня снова все отлично получалось. Машина послушно и безропотно подчинялась каждому моему движению. Куда-то подевалось сковывающее до сих пор напряжение. Я даже мог поддерживать разговор со Светланой, которая из язвительной зануды вновь превратилась в приятную симпатичную девчонку…
Глава третья
Светлана рассказала, что она — студентка педагогического института, перешла на третий курс филфака и сейчас едет навестить дедушку, которого, по ее словам, лет сто не видела. Я тоже поведал кое-что о себе, пока мы уверенным черепашьим шагом ползли к небольшому зеленому леску, за которым, как уверяла девушка, до деревни было рукой подать.
Брусчатка неровной дугой огибала густой кустарник, предшествующий лесу, а грунтовка, по которой мы двигались, сворачивала в его гущу и терялась среди плотно растущих деревьев.
По извилистой колее очень медленно, почти на ощупь, я ввел машину под кроны деревьев. В наступивших сумерках зелень утратила дневную свежесть и приобрела мрачновато-серый окрас.
— Жутковато… — заметила Светлана, когда я включил дальний свет и под мощными прожекторами нарисовались причудливо фантастические контуры деревьев. Но лишь в узкой полоске, захваченной светом. По сторонам все тонуло в плотной, теперь уже почти идеально черной темноте.
Лесная дорога петляла в самых непредсказуемых местах, огибала деревья, овраги, еще что-то. Иногда свет фар упирался в нагромождение кустов и лишь благодаря интуиции, я угадывал направление, в котором исчезала непослушная, словно издевающаяся надо мною, колея.
— Долго еще? — уловив небольшой относительно ровный участок дороги, спросил у попутчицы.
— При такой скорости — полчаса, как минимум.
Я смахнул пот, заливающий глаза, и еще крепче вцепился в норовящий ускользнуть из рук руль.
— У тебя магнитофон работает? — спросила Светлана.
— Да, конечно, — ответил я, не решаясь оторвать глаз от узкого туннеля, проложенного светом фар.
— Где-то у меня в сумке была кассета…
Она перегнулась через спинку сиденья, потом забралась на него с коленами. Легкая ткань блузки скользнула по моей щеке, пьянящий аромат духов вскружил голову.
Удержаться, чтобы не взглянуть на девушку, оказалось выше моих сил. Я повернулся, и в бледном отблеске отражающегося от листьев света моему взору предстала симпатичная попка, туго обтянутая плотными лосинами. Оторваться от, волнующей кровь, картинки было невозможно.
Что произошло дальше, представить нетрудно.
— Вот, нашла! — радостно воскликнула девушка, и в тот же миг, заглушая ее голос, раздался скрежет металла и треск ломающихся веток.
Автомобиль тряхнуло, он резко наклонился на левый бок, некоторое время в таком положении скользил вниз и, наконец, наткнувшись на преграду, остановился. От последнего толчка Светлана влетела в мои объятия, а я больно соприкоснулся головой со стеклом на дверце. К счастью, ни стекло, ни голова не пострадали.
— Кажись все… Приехали… — смущенно пробормотал я, продолжая сжимать в руках что-то мягкое и приятное на ощупь.
— Может, отпустишь меня?
Я открыл глаза и понял, что держу не что иное, как ту симпатичную попку, которая, в общем-то, и стала причиной аварии.
— Прости… — виновато выдавил из себя и отпустил девушку.
Мотор продолжал работать, нога моя по-прежнему давила на газ, но колеса, не находя соприкосновения с почвой, крутились вхолостую.
Снаружи что-то разглядеть было невозможно. Стекла оказались плотно залепленными то ли листьями кустарника, то ли высокой травой.
Я выключил зажигание и, чтобы не садить аккумулятор, потушил бесполезные в данной ситуации фары.
— И что теперь делать? — спросил, скорей у самого себя, не надеясь услышать обнадеживающий совет.
— А ты разве не знаешь? — в голосе девушки сквозили не то истерические, не то насмешливые нотки. — Я должна была догадаться, что ты — настоящий маньяк! — таки истерика. — Завез меня в глушь, сейчас изнасилуешь, потом расчленишь мое несчастное, лишенное сил тело и по частям закопаешь в разных уголках леса… Кстати, лопата у тебя есть?
Я успокоился. Истеричные женщины так себя не ведут, а насмешки я уж как-нибудь стерплю.
— Перспектива — заманчива, — сказал. — Беда лишь в том, что я представления не имею, как потом отсюда выбраться. Засели мы, похоже, капитально…
Я закурил, достал из бардачка миниатюрный фонарик на пальчиковых батарейках и открыл дверцу. В салоне вспыхнула лампочка, но снаружи царил мрак.
Ступив на землю, я споткнулся о корягу и кубарем скатился в овраг, заросший чем-то колючим и неприятным. Фонарик погас, вывалился из руки, и пропал.
Исцарапанный и злой, как черт, я с трудом вскарабкался обратно к автомобилю, который не сполз на дно оврага лишь потому, что застрял между деревьями.
Светлана с безразличным видом уставилась в приборную панель и курила сигарету.
— Что новенького? — с уже привычной ехидцей в голосе спросила она, едва я уселся на свое место.
— Ничего хорошего. Ты, как хочешь, а мне, до утра в этой дыре сидеть.
— Может, вместе к дедушке пойдем?
— Ну, уж нет… Я машину не брошу. Она — государственная собственность, а я — лицо материально ответственное. Случись что, ввек не рассчитаюсь…