Третья половина жизни
Шрифт:
– У меня такое ощущение, Мартыныч, что вы меня всё время экзаменуете. Никак я не намереваюсь поступить. Пока никак.
– Что ж, не пороть горячку тоже решение не из худших.
– И не из лучших. Время дорого. Если Хазанов прав насчёт запасов Имангды – очень дорого. Начнут строить рудник «Октябрьский» – не остановишь.
– Ну-ну, подумайте… Пойду пошарю пока в эфире, а там пора и на связь.
– Одну минутку, Мартыныч… Вот возьмите. Передайте эту радиограмму с пометкой «срочно»…
Дом затих,
Рядом в спальнике ворочался Леонтьев, скрипел раскладушкой. Негромко спросил:
– Николай Тихонович, спите?
– Нет.
– Я так и понял, что вы не тот, за кого себя выдавали. Прилетели провести ревизию Имангды, а в посёлок сходили только раз. Кто такой этот Неверов?
– Обыкновенный человек.
– Не очень-то обыкновенный, если через год сюда прилетает старший следователь прокуратуры. Почему он застрелился?
– Это я и хочу выяснить.
– Когда разберётесь, расскажете?
– Зачем вам?
– Ну как? Всё жизнь. Когда-нибудь напишу книгу.
– Хотите стать писателем?
– Все журналисты хотят. Не у всех получается.
– Думаете, у вас получится?
– Одну книгу уже написал. И даже издал.
– Дадите почитать?
– Нет. Не стоит она того. Слишком правильная.
– Почему это плохо? – не понял Егоров.
– Потому что враньё. Не про реальную жизнь, а про ту, что должна быть.
– Какая, по-вашему, реальная жизнь?
– Да вот такая. Мёртвый посёлок и самые разные люди в нём. Чем не сюжет?
– Я тоже буду в этом сюжете?
– А куда же вы денетесь? Вы уже обречены на бессмертие. В книге, которую я напишу. Если напишу.
– Что за девушка вас провожала в Норильске? – полюбопытствовал Егоров. – Жена?
– Знакомая. Жена осталась в Москве.
– Приедет к вам?
– Нет. Проехали.
– Вы сказали, что были в Москве корреспондентом журнала. А как оказались в Норильске?
– Да так, занесло.
– Мало зарабатывали?
– Нет, много. Трудно стало работать. Столетие со дня рождения Ленина, все эти дела.
– При чём тут Ленин?
– Это вам не при чём. А нам очень даже при чём. Однажды понял: ещё немного и окончательно скурвлюсь или сопьюсь.
– Много пили?
– Не так много, как часто. Решил: пора менять воду в аквариуме. Знакомый сказал, что в Норильской экспедиции хотят организовать отдел по связям с прессой. Так я и оказался здесь. Сюда многих сносит, пытаются начать новую жизнь.
– И как вам новая жизнь?
– Пока интересно…
В глубокую тишину дома ворвался треск рации, шум атмосферных помех. Мартыныч вышел на связь.
НАЧАЛЬНИКУ ЭКСПЕДИЦИИ ШУБИНУ. СРОЧНО. В СВЯЗИ С ОСЛОЖНЕНИЯМИ В ХОДЕ РАБОТ НЕОБХОДИМ ВАШ ПРИЕЗД ДЛЯ КОНСУЛЬТАЦИИ НА МЕСТНОСТИ. НАЧАЛЬНИК ГИДРОГЕОХИМИЧЕСКОГО ОТРЯДА ЩУКИН.
XII
– Без двадцати час… Чёрт, прождёшь!.. Мартыныч, когда они обещали прилететь?
– Передали – с утра. Авиация, это дело такое. Тебе бы, Игорь Константинович, пора и привыкнуть, не первый день в геологии. Мы однажды восемнадцать дней вертолёта ждали. Сидели на гречке и постном масле, даже соли не осталось. И ничего, живы… А ты, девка, не отвлекайся, считай хорошо, нам с этих бутылок зарплату начислять будут.
– А вы не отвлекайте посторонними разговорами!.. Триста шестьдесят восемь… триста семьдесят… триста семьдесят две… Андрей Павлович, зачем отправлять пробы в город? Вы же сделали анализы.
– Они неточные, в самом первом приближении. В лаборатории определят содержание микроэлементов с точностью до четвёртого знака.
– Триста семьдесят четыре… Куда это Задонский подевался? Лыж его нет, ружья тоже.
– Я так полагаю, олешков увидел. Или свежие следы. Вернётся, куда ему тут деваться. А мяса – это бы нам неплохо…
– Пойду, не могу я терять день!.. Андрей, по инструкции я должен получить у вас разрешение на отлучку из лагеря. У вас есть возражения?
– Транспортный отдел дал интервал от десяти до четырнадцати часов, время ещё не вышло. Впрочем, как хотите. Пробы мы сможем погрузить и без вас. Но мне казалось, что вы в первую очередь должны быть заинтересованы во встрече с Шубиным. Почему бы вам не попытаться разрешить свои сомнения без помощи прокуратуры?
– Триста семьдесят восемь… триста восемьдесят. Всё, девятнадцатый ящик. Забирайте.
– Таскали не гуляли!.. Беритесь, Андрей Павлович, отволокём на вертолетную площадку. А вы, Николай Тихонович, тащите с Леонтьевым. Аккуратнее, не побейте!..
– Послушай, Игорь… Ты всё-таки собираешься? Между прочим, Андрей прав. Можно подумать, что ты просто боишься встречи с Шубиным… Что там за грохот? Вертолёт. Что это за машина?
– Обыкновенный «Ми-8».
– Пойдём встретим?
– Присутствовать при визите Шубина – куда ни шло. А выстраиваться перед ним в почётный караул – увольте!..