Третья причина (сборник)
Шрифт:
И теперь, пересекая в комфортабельном вагоне американский континент, Иртеньев то и дело возвращался к мысли, что в случае необходимости у него тут, в Штатах, есть свой человек, к которому можно обратиться без опаски. И ещё раз подумав об этом, полковник взглянул на высунувшийся из-под полки уголок чемодана. Там, в кармане крышки, лежал подаренный Деллером в знак заключённого соглашения портрет Мбиа…
Мысли Иртеньеву оборвал голос проводника, громко предупреждавшего пассажиров, что поезд приближается к Ниагарскому водопаду. Полковник
Далеко внизу кипела вода реки, а со скал потоком лилась вода, чтобы, вспенившись, скрыть в туманном облаке огромный водопад и своим падением создать там глухой и ровный шум, который, казалось, сначала медленно наполз на окно, а потом как-то сразу заполнил всё пространство небольшого купе.
Чувствовалось, как мост слегка подрагивает под тяжестью поезда, и это создавало дополнительную остроту. Правда, довольно скоро вздрагивание прекратилось, вагон пошёл спокойнее, мост кончился, и поезд быстро покатил вдоль берега, оставив за собой мглистую тучу, казалось, соединявшую небо и землю.
Впечатление было сильным, и Иртеньев, сев рядом с Ревеккой, внезапно подумал, что его теперешнее путешествие странным образом начинает повторять то давнее, африканское, когда, как и сейчас, он сначала встретил матроса, а потом на пароходе — Деллера и Флер Шаво.
В первый момент эта мысль напугала полковника, но потом, прикинув так и эдак, он убедил себя, что такое совпадение, не что иное, как доброе предзнаменование. Во всяком случае, тогда ему здорово повезло, и всё кончилось хорошо.
Прошлое настолько сильно захватило Иртеньева, что полковник, сам того не заметив, обратившись к Ревекке, непроизвольно назвал её Флер.
— Флер? — удивлённая Ревекка подняла брови, а потом шутливо нахмурилась. — Какая ещё Флер?
— Да, такая, — улыбнулся своим мыслям Иртеньев и пояснил: — Это когда мы с Деллером в Африку добирались, нам на пакетботе одна сумасбродка встретилась…
— Признавайся, — Ревекка грозно уперла руку в бок. — Значит, эта твоя Флер предпочла Деллера, а теперь она сумасбродка, так?
— Да нет, у него с ней тоже ничего не вышло. А сумасбродка потому, что с папенькой на сафари отправилась… В Африку…
— Да?.. — Ревекка подозрительно глянула на Иртеньева. — А может, ты думаешь, что и я сумасбродка? Только еду в Японию.
— Кое-что общее есть…
Полковник рассмеялся, и Ревекка, то ли осознав, что Флер это — так, то ли, наоборот, пытаясь отвлечь Иртеньева от ненужных воспоминаний, неожиданно спросила:
— Ну и как тебе наша Ниагара?
Вопрос о водопаде мгновенно повернул мысли Иртеньеаа совсем в другую сторону, и, секунду подумав, он задумчиво сказал:
— Знаешь, я как-то не люблю теперешнюю цивилизацию…
— Ну, конечно, ты ж там, в своей Африке, привык к дикарям, — бросив притворяться, Ревекка прижалась к Иртеньеву. — Но только
— Знаю, знаю, — весело рассмеялся Иртеньев. — Ковбои, прерии и, говорят, ещё до сих пор поезда грабят.
— А что, — оживилась Ревекка. — Если бы на наш поезд напали, я бы, знаешь, какой репортаж отправила!
— Ага, а ты не боишься, что они и нас с тобой заодно обчистят?
— Нет, не боюсь, — покачала головой Ревекка. — Они на такую мелочь, как мы с тобой, не позарятся…
— Ну, разве что… — задумчиво протянул Иртеньев и замолчал.
Неожиданно для себя полковник подумал, что как бы было замечательно вот так ехать и ехать, чтобы ни о чем не беспокоиться, волноваться и чего-то ждать. Так, чтоб по приезде поселиться в уединённом месте, где никто не будет докучать и, хуже того, лезть со своими советами. А если такое возможно лишь тогда, когда уже всё достигнуто, то, может быть, это и есть то, что люди обычно называют целью жизни…
Это изменение настроения мгновенно уловила Ревекка и, истолковав его по-своему, поинтересовалась:
— Ты что, думаешь о Диком Западе?
— Нет, — грустно улыбнулся Иртеньев. — Я имел в виду другое: тишину, лес, покой…
Словно прочитав его мысли, Ревекка внезапно спросила:
— Ты что, хотел бы вот так пожить, на природе?
— Конечно, — полковник благодарно потёрся о плечо женщины. — Только при одном условии…
— Это каком же? — Ревекка деловито отстранилась.
— Чтобы ты была рядом… — и Иртеньев чмокнул Ревекку в щёку…
Весь косогор, насколько мог видеть Иртеньев, густо порос кедровником. Полковник знал, что там, на другом склоне, остался городок Спринг-Вэлли, спрятавшийся в долине того же названия, а здесь, у подножья, среди замшелых камней били незамутнённые родники, и тонкие струйки воды с журчаньем сбегали вниз, чтобы дальше, сливаясь вместе, дать начало прозрачному ручейку.
Чуть в стороне, на поляне, напоминавшей распадок, стоял добротный дом, срубленный из орегонской сосны, и его светло-коричневые стены удивительным образом гармонировали с диким лесным фоном.
Струйка холодного воздуха, попав за воротник осенней куртки, надетой прямо на голое тело, заставила Иртеньева поёжиться и весело фыркнуть. Ранним утром, в лесу, да ещё у воды было весьма прохладно.
К удивлению полковника, фраза, вскользь брошенная Ревеккой сразу по проезде Ниагарского водопада, оказалась не просто словами. Признаться, Иртеньев и сам забыл о минутной слабости, тем более что урбанистический пейзаж за окном вагона давно сменили прямо-таки идиллические картинки.
Города становились меньше, уютнее, а главное, показались леса вперемежку с полями и плантациями кукурузы. Да и облик пассажиров, толпившихся на перронах, стал ощутимо меняться, отчего сразу исчезло однообразие городской публики.